– Нет никаких доказательств. Полицейские отвергают эту версию. Они сочли единственного свидетеля ненадежным, ведь это всего лишь бывший кучер твоего отца. К тому же он умер, так и не успев дать показания на Боу-стрит.
– На мой взгляд, эти письма – достаточное доказательство.
– Возможно. Но я… нашла их совсем недавно. Ни мой папа, ни Джиллиан их еще не видели. Только я.
– Но это же просто бессмыслица! Если мой отец не убивал твою мать, если они не были любовниками, то почему он покончил с собой?
У Моры сердце замерло. Сейчас придется сказать ему еще кое-что, очень важное.
– Я не думаю, что он сделал это, Гейбриел. Мне кажется, его убили. Злодей подтасовал факты, чтобы в преступлении обвинили Хоксли, а затем инсценировал его самоубийство – полицейские решили, что твой отец застрелился. Ты, конечно, видел, что говорится о нем в письмах. Этот человек ненавидел твоего папу. Он хотел от него избавиться.
Гейбриел застыл, потом вскочил с кресла и принялся мерить шагами комнату. Запустив пальцы в волосы, он ерошил и без того всклокоченную шевелюру, расхаживая взад-вперед перед кроватью.
– Его убили? Но все эти годы я думал… я верил… – Он осекся и обернулся к девушке: – Значит, убийца все еще разгуливает на свободе. Кажется, я понял, что ты затеяла. Ты пытаешься найти автора этих писем, верно?
– Я сравнивала почерк, – призналась Мора. Какой смысл притворяться, будто она не знает, о чем идет речь? – Тот, кто писал моей маме, был хорошо знаком с ней в годы ее актерства. Он много раз упоминает об этом. Он также намекает на интимную близость, из чего я делаю вывод, что у них однажды что-то было. – Девушка покраснела и перевела взгляд на свои руки, крепко сжимавшие простыню. – Кроме папы, у мамы были отношения только с тремя мужчинами – лордом Лэнскомбом, Бедфордом и Каннингтоном.
– Так вот зачем тебе понадобилась долговая расписка Каннингтона?
– Да. Но ни один из почерков не совпал с почерком писем, и теперь я не знаю, что делать.
– Я скажу тебе, что мы будем делать.
Гейбриел сел на матрас рядом с Морой и накрыл ее руку своей. Девушка вздрогнула от неожиданности – увидев, с каким возмущением он воспринял новую для себя информацию, она решила, что он больше никогда не захочет к ней прикоснуться. Но, взглянув на него украдкой, она перевела дух: похоже, он немного остыл, хотя его подбородок был по-прежнему напряжен.
– Ты отдашь эти письма мне, а я отнесу их в полицию, – сказал граф тоном, не терпящим возражений. – Пусть с ними разбираются профессионалы. И с этого момента ты не будешь совать нос в это дело. Слышишь меня?
Ага, вот оно! Она знала, что рано или поздно услышит такой приказ.
Сбросив ноги с кровати, Мора закуталась в простыню, встала и сердито уставилась на Гейбриела.
– Ты спрашивал, почему я ничего тебе не говорила? Это одна из причин. Я знала, что ты не разрешишь мне заниматься расследованием. Что ты отодвинешь меня в сторону.
Он удивленно вскинул брови:
– Черт возьми, Мора, ты что, сумасшедшая? Начнем с того, что тебе вообще не следовало браться за подобные вещи. Ты должна была рассказать о своей находке отцу или полицейским с Боу-стрит.
– Ты не понимаешь. Папа был сильно болен, и потом, я не могла просто взять и передать улики чужим людям, а сама просто сидеть, сложа руки. – Она облизнула пересохшие губы, глубоко вздохнула и выплеснула все, что накопилось в ее душе за последние недели. – Я верила лживым обвинениям, Гейбриел. Думала, что все эти жуткие истории про мою маму – правда, и ненавидела ее. А потом я прочла ее дневник и поняла, что все было совсем не так. Выйдя замуж за папу, она ни разу не позволила другим мужчинам к ней прикоснуться – ни Лэнскомбу, ни Каннингтону, никому! А я все равно ее осуждала.
Теперь настал ее черед бегать по комнате. Простыня, скрывавшая ее наготу, шуршала при каждом шаге.
– Я испытывала страшные угрызения совести! Меня много недель подряд терзали ночные кошмары, и я решила, что мне удастся загладить свою вину, если я сама найду настоящего убийцу. – Она умоляюще взглянула на Гейбриела. – Ты должен меня понять, ведь что-то похожее происходило и с тобой. Я чувствовала себя одинокой, отдалившись от остальных членов семьи. Мне хотелось самой восстановить наше былое единство и уладить все проблемы. Я мечтала, как отдам папе дневник, скажу, что мамин убийца наконец-то пойман, и увижу радость на его лице.
Он схватил Мору за руку, заставив ее остановиться.
– Но ты хоть представляешь, какой опасности себя подвергала? А если бы кто-то из них – Лэнскомб, Бедфорд или Каннингтон – действительно оказался убийцей и раскрыл твои планы? Было крайне глупо с твоей стороны в одиночку затевать подобную авантюру!
Тревога на его лице вселила в Мору надежду. Если он так на нее смотрит, значит, она ему все еще небезразлична?
– Не совсем в одиночку, – пояснила девушка, – со мной была Вайолет.
– Мисс Лафлер? Мне почему-то кажется, что от нее было бы мало толку, если бы с тобой случилось что-то серьезное. – Он склонил голову набок и вопросительно взглянул на Мору: – С ее помощью ты наладила контакты с театральным миром?
Она кивнула, вспомнив обещание Вайолет провести собственное расследование:
– Да. Я разговаривала с ней перед отъездом в Роузмонт-Холл, и она сказала, что расспросит еще кое-кого из своих знакомых о бывших маминых мужчинах. Возможно, ей удалось обнаружить какие-то новые имена. Мне надо…
Гейбриел прервал ее, рубанув ребром свободной ладони по воздуху, и отпустил руку девушки.
– Нет, Мора. Я сам поговорю с мисс Лафлер, как только мы вернемся в город. Я сказал тебе, что твое участие в расследовании закончено, я не шучу.
– Но…
– Я сказал нет! – почти закричал Гейбриел. – Мора вздернула плечи и испуганно покосилась на стену, отделявшую ее комнату от спальни тетушки.
Невысказанное опасение почти тут же подтвердилось тихим скрипом, донесшимся из коридора. Оба застыли и, затаив дыхание, стали ждать стука в дверь или громкого возмущенного голоса, требующего объяснить, что происходит.
Однако ничего не произошло – они не услышали больше ни звука. Гейбриел устало выдохнул, взялся за переносицу и тихо продолжил:
– Можешь мне не верить, но я прекрасно тебя понимаю. Я знаю, что чувство вины – сильный побудительный мотив, оно может толкнуть человека на необдуманные поступки. Но это не выход из положения. Надо немедленно прекратить самодеятельность. Ты больше не должна рисковать жизнью.
– Ты не имеешь права…
– Имею! – Он вскочил с кровати и схватил девушку за локти, взглянув на нее с явной досадой. – Черт побери, Мора, неужели, по-твоему, я не достоин того, чтобы продолжить расследование?
Она ничего не ответила, только пожала плечами и отвела взгляд. Хоксли отпустил ее, резко развернулся и сердито прошагал к дальнему краю кровати. Встав там, он опустил голову и заговорил:
– Я знал, ты что-то затеяла. Что-то опасное. Сам не понимаю, как я догадался, но мой внутренний голос вопил с того самого момента, как я застал тебя на маскараде у лорда Лэнскомба. Ты тайком бродила по имению, и твое странное поведение меня насторожило. «Надо выяснить, в чем дело, – твердил я себе. – Любой ценой!» И, слава Богу, что я это сделал, ведь ты наверняка не сказала бы мне ни слова.
Эти слова насторожили Мору, возбудив в ней недавно забытые подозрения. Она пыталась убедить себя в том, что напрасно сомневается в Гейбриеле, но недоверие преследовало ее, точно злой призрак.
– Так вот зачем тебе все это понадобилось? – тихо спросила она.
Он взглянул на нее, нахмурив лоб.
– Что именно?
– Все, наши отношения.
Она подтянула простыню повыше, чтобы лучше закрыть грудь и тем самым как бы воздвигнуть между ними преграду, и на шаг отступила от Гейбриела. Сердце девушки болезненно сжалось, она с трудом разлепила губы и задала самый главный и самый ужасный вопрос: