От всего рода остались только мы с братом.
Слишком большая башня для двух человек.
Слишком большая постель для хрупкой девчонки, замерзающей от вечного холода.
Слишком большая дыра в груди – там, где должно биться сердце.
***
- С днём рожденья меня, - кисло протянула я, продирая глаза и моргая навстречу бледному утреннему свету, льющему сквозь тонкий лёд стёкол.
Я уверена, старая грымза нарочно отослала брата именно в такой день, чтобы испортить нам праздник!
Как же глупо встречать восемнадцатилетие в одиночестве.
Полупрозрачные ледяные стены спальни отразили лучи, зажгли голубые и сиреневые огни в глубине. Я привычно залюбовалась причудливой игрой света. Башня Асвиндов не зря считалась одной из самых древних и прекрасных во всём Гримгосте. Её построил наш далёкий предок – первый Волк, добровольно пришедший на службу королям асов.
Кое-как я села в постели. Пригладила ладонью растрепавшиеся косы.
Встала, нашла в сундуке из белого дерева мамин старый костяной гребень, инкрустированный синими самоцветами – оскаленная морда волка, герб нашего рода.
Расчесалась, пристально глядя на себя в мутное, пыльное зеркало.
Серебро волос укутало почти до талии. На мне было мамино белое платье, собранное в плечах заколками из белого золота, струящееся по телу мягкими складками. Когда я надевала её вещи, мне казалось, что чувствую себя под её защитой. На платье ещё остался едва ощутимый след сладкого аромата духов.
Вглядываясь в своё отражение, я пыталась найти сходство… Фенрир говорил, что я стала очень похожа на маму. У асов не принято было рисовать портреты. Говорят, на юге есть такой обычай. Жаль, что мы его не переняли. У нас ваяли статуи изо льда. По тем, что стоят сейчас в подземельях башни, в фамильной усыпальнице, я никак не могла понять мамины черты.
Большие голубые глаза смотрят слишком серьёзно для вчерашней девчонки, которая с сегодняшнего дня официально считается девушкой на выданье. Но у меня не было детства. Или я не помню его. Всё скрыто каким-то туманом – через которых изредка пробиваются обрывки воспоминаний о днях, когда все мы были вместе, и счастье и смех царили в башне. Я до сих пор иногда слышу эхо этого смеха. Неужели это мой? Не знаю. Я разучилась смеяться. Точёные брови вразлёт, аккуратный нос, крупные губы… Я высокая, стройная, может быть разве что излишне худощавая для того, чтобы отвечать полностью эталонам красоты, принятым при королевском дворе.
Но всё же, думаю, в меня можно влюбиться.
Читая книги, иногда я задумываюсь – могла бы я влюбиться сама? Если да, то в кого?
На ум почему-то пришёл Ульрик, и я смутилась. На прошлом балу сын первого министра приглашал меня целых три раза. И разглядывал так внимательно, что я смутилась. Ульрик был красив как древний бог. Светлые волосы до плеч, красиво вылепленные черты породистого лица, учтивая улыбка никогда не сходила с его губ. Обнажённые мускулистые руки держали меня в танце настолько близко, насколько позволяли приличия – и пристально следящий взгляд моего старшего брата. Тяжёлый серебряный плащ стоит половину моего гардероба. Широкие браслеты на крепких запястьях отражали моё лицо как зеркало – последняя придворная мода.
По Ульрику сохли все девчонки Гримгоста! Даже Астрид, моя лучшая подруга. А он зачем-то пригласил меня три раза подряд под всеобщие завистливые взгляды.
Это что-то значит? Или нет?
Моё сердце часто билось во время танца. Это от волнения? От того, что на нас все смотрели? Или была ещё причина, как в тех книгах, просто я пока не очень-то поняла?
Умывшись, я нетерпеливо быстрым шагом спустилась по винтовой лестнице ниже – на этаж, принадлежавший брату. Толкнула массивную дверь изо льда. Если бы я была сильной волшебницей, как положено в нашем роду, могла бы открывать их одним мановением руки. Даже запертые. Но зная мою постыдную слабость, брат никогда не запирал ничего в нашей башне. Это было ужасно – осознавать, что последняя служанка в королевстве обладает более мощными магическими силами, чем я.
Но к счастью, никаких слуг в нашей башне не было. Мы оба с братом терпеть не могли чужих людей рядом.
В спальне Фенрира я была много раз.
Лаконичная обстановка, ничего лишнего. Оружие на стенах. По-солдатски аккуратно, без единой складки застеленная постель.
Посреди этой брутальной и строгой постели сидит, оскалившись смешной улыбкой, здоровенная мягкая игрушка.