Чего бы мне это ни стоило.
Кто-то трясет меня за плечо, пробуждая от крепкого сна. Мне так тепло и уютно в постели. Зачем кому-то будить меня посреди ночи?
Смотрю сонными глазами на высокого мужчину, нависающего надо мной. Его массивная фигура полностью заслоняет меня. Отшатываюсь, задыхаясь от страха.
Какого черта?
Полусонная, дергаюсь и начинаю суетиться. Запутавшись в простынях, почти падаю с кровати. В последний момент он наклоняется и ловит меня. Сразу ощущаю его чистый, древесный аромат и теплое уверенное прикосновение
Подождите.
Мне знакомы этот острый подбородок и пронзительный взгляд.
И еще вечно хмурая физиономия.
— Это всего лишь я. Расслабься.
Несколько раз моргаю, пытаясь собраться с мыслями.
Он только что говорил по-английски?
Он все еще…обнимает меня?
Мне приятно ощущать на себе его теплые руки. Такой сильный и уверенный, а мне всегда было интересно, каково это, оказаться в объятиях сильного мужчины... такого, как он.
Могу сказать, это превзошло все мои самые смелые ожидания.
Вглядываюсь в глубину стальных глаз.
Он однозначно говорил по-английски. Этот человек гораздо сложнее, чем хочет казаться
— Отпусти меня, — шепчу я, но часть меня хочет попросить его обнять крепче. Хочет протянуть руку и провести пальцами по его сильному, мужественному подбородку. Мы здесь одни. Все что происходит в России, остается в России, верно?
Я почти уверена, что он уронит меня на кровать, как мешок картошки, но вместо этого осторожно отпускает.
— Тебе пора собираться.
Поднимаюсь и смотрю на него.
— Ты волшебным образом выучил другой язык, пока я дремала? Или ты просто лгал мне, Марков?
Кровать прогибается под его весом, когда он садится на край.
— Я принял решение, пока ты спала, — произносит он с сильным русским акцентом, но на безупречном английском. — Мы должны как-то общаться, чтобы я мог обеспечить твою безопасность. Я никогда не утверждал, что не говорю по-английски.
Я уставилась на него.
— О, не играй со мной в эти игры! Ты заставил меня поверить в то, что не говоришь по-английски. И вот ты здесь... — в замешательстве развожу руками.
Марков пожимает плечами.
— Я понимал, что нам придется жить вместе, но не думал, что это будет, — он указывает на кровать, — настолько близко. В наших интересах держаться друг от друга на расстоянии. И если бы мы не могли общаться, было бы проще поддерживать профессиональные отношения. Но теперь понимаю, что это ставит твою безопасность под угрозу.
Мои щеки вспыхивают от внезапного осознания того, на что он намекает.
— Ты думаешь, раз я выросла в тепличных условиях, то влюблюсь в первого горячего парня, которого увижу, как только выйду из родительского дома?
Он хмурит брови.
— Nyet, — отвечает он, и его русский акцент проскальзывает даже в этом слове. — Я так не считаю.
О, Господи. Вдруг вспоминаю все, что говорила ранее…Что он обо мне подумал в те моменты? Я выражалась слишком откровенно. Слишком многое рассказала.
Я сказала ему, что сплю голая.
Сказала, что он похож на Джейсона Борна.
Мне следовало держать свой чертов рот на замке.
Кроме того? Кого я, черт возьми, обманываю? Марков не просто первый горячий парень, которого встретила. Он чертовски сексуален и его доминантное поведение сводит меня с ума. Он словно герой любовного романа, воплощенный в реальность, классический байронический герой.
Если я Джейн Эйр…, то он мой мистер Рочестер.
Но я не должна так думать. Просто не могу этого допустить.
Но, черт возьми, мне нравится слушать, как он говорит.
Я не могу позволить себе влюбиться в него. Он работает на моего отца, а все, кто работает на моего отца, — полные придурки.
Тем не менее, его серьезный взгляд, резкие черты лица и низкий голос напоминают, что он вовсе не мальчишка.
— Моя работа защищать тебя. Ты красивая, умная женщина. Но ты дочь моего босса. Если я хоть пальцем до тебя дотронусь, он меня убьет.
Глаза цвета стали сверкают, подчеркивая его серьезность.
Он продолжает говорить, обозначая границы, которые никогда не должен нарушать, линии, начерченные долгом и честью. Но в голове снова и снова повторяются его слова: «Красивая и умная женщина». Он произнес это с такой непринужденностью, будто утверждал что-то столь же обыденное, как то, что небо голубое.
Кровь стучит в ушах, как беспощадный барабан, из-за которого трудно сосредоточиться на чем-либо, кроме мужчины передо мной. Его присутствие внушает уверенность, его решимость осязаема, и это провоцирует бабочек в моем животе. Сглатываю, стараясь говорить ровно, чтобы казаться такой же невозмутимой, как и он. Но это почти невозможно, когда каждая клеточка моего естества реагирует на близость мужчины, который, возможно, видит во мне нечто большее, чем просто обязанность…
Он смотрит в телефон, и свет от экрана освещает его суровые черты лица.
— Мне жаль, что мы так начали. Думаю, пора кое-что прояснить. Я говорю по-английски не хуже любого из присутствующих здесь. Может теперь я смогу... более эффективно общаться с американцем.
От того, как он произносит более эффективно общаться, по спине пробегают мурашки. А в его тоне отчетливо слышна скрытая угроза.
Сглатываю.
— Марков, ты должен оставить его в покое. Он участвует в программе вместе со мной.
В его глазах вспыхивает что-то хищное, отчего мое сердце начинает биться быстрее от смеси страха и предвкушения.
— Он запал на тебя, и он мудак. Я разберусь с этим. А теперь собирайся, иначе мы опоздаем.
Качаю головой, взглянув на часы.
— О, Боже! Нам нужно быть на месте через десять минут!
— Тебе нужно больше времени? — его вопрос звучит непринужденно, как будто предыдущий разговор не изменил динамику наших отношений.
Почему он вдруг заговорил по-английски? Мне сложно переварить эти изменения в его поведении. Нет, конечно, я рада! Теперь у меня есть с кем поговорить.
Но можно ли ему доверять? Сомнения гложут, не давая мыслить трезво. И я опять представляю себя героиней любовного романа.
У нас нет никаких отношений, кроме профессиональных. Между нами нет никакой симпатии или привязанности. Он работает на моего отца и является моим телохранителем. Работа будет выполнена. История закончится.
Но действительно ли все так просто?
— Ладно, послушай. Я могу собраться за десять минут, но на будущее, мне требуется больше времени, — говорю, указывая на свои волосы. — На одну только прическу уходит десять минут.
— Зачем? — Марков выглядит озадаченным.
— Они стоят дыбом после сна. Я же не могу появиться на людях в таком виде.
Он качает головой. Даже несмотря на то, что он говорит по-английски, кажется, что, между нами, все еще присутствует языковой барьер.
— Ты могла бы заплести косу? Я слышал, как моя сестра говорила, что это помогает.