Марков, наблюдающий неподалеку, сужает глаза, заметив напряжение. Качаю головой, давая понять, чтобы он не вмешивался.
Внезапно Джейк, видимо, пытаясь доказать свою точку зрения или просто подразнить меня, начинает размахивать руками, опасно близко к пробиркам.
— Осторожнее! — не выдерживаю я, когда его рукав едва не задевает особенно хрупкую установку.
Но, прежде чем он успевает что-то испортить, вмешивается Марков. Одним быстрым движением он подхватывает пробирки, которые чуть не упали из-за беспечности Джейка. В комнате воцаряется тишина, а все взгляды устремляются на нас.
— Спасибо, — говорит Ирина. — Вам нужно быть более осторожными. Здесь не место для безответственного поведения, с вашим уровнем подготовки, вы должны это понимать.
Поморщившись, Джейк встает из-за стола и отходит. Марков бросает на меня заботливый взгляд. Мое сердце начинает биться быстрее не только из-за едва предотвращенного инцидента, но и от этого взгляда. Он здесь, чтобы обеспечить мою безопасность во всех смыслах этого слова.
Молча он поднимается и идет следом за Джейком.
Упс.
Уже открываю рот, чтобы возразить, однако, понимаю, что здесь не место для сцен. Но это не мешает мне переживать о том, что может натворить Марков.
Пока остальные заняты наблюдениями и делают записи в лабораторных журналах, я всецело сконцентрирована на Джейке и Маркове. Марков наклоняется, моет руки в раковине, в то время как Джейк вытирает свои. Уши Джейка покраснели, и он похож на испуганного ребенка.
О, Господи.
Они возвращаются, но Джейк направляется к Ирине, шепчет ей что-то на ухо, а затем покидает комнату.
— Марков, — шиплю я. — Что ты ему сказал?
Глаза Маркова темнеют, когда он пожимает плечами и тихо отвечает: — Не волнуйся. Я не перегнул палку.
— Марков... — смотрю на него с мольбой в глазах.
Наклонившись к моему уху, он шепчет: — Я недвусмысленно объяснил, что с ним случится, если он еще раз неуважительно отнесется к моей жене. А потом любезно предложил ему сделать перерыв, сославшись на плохое самочувствие.
У меня отвисает челюсть, а по телу разливается тепло.
Он заступился за меня.
Никто никогда не делал для меня ничего подобного.
В следующий момент я осознаю, что он только что угрожал моему коллеге.
— Марков, но сегодня очень важная работа. По сегодняшним результатам, будут выбраны руководители группы до конца обучения.
Марков беззаботно пожимает плечами.
— Ага, знаю.
— Вера? — улыбается Ирина. — Мы хотим, чтобы вы возглавили нашу исследовательскую работу.
День выдался долгим, но продуктивным для Веры. Пока она отдыхает, я проверяю сообщения.
Алекс: Все спокойно. Мы провели повторные проверки всех участников программы, как ты просил, и ничего подозрительного не нашли. Похоже, никто из них не представляет угрозы для вас с Верой.
Я: Спасибо.
С удивлением нахожу сообщение от капитана Иванова, Шевченко.
Шевченко: Извините за долгий ответ. Ваше сообщение доставили с опозданием. Пожалуйста, сообщите, как обстоят дела.
Интересно.
Я: На двери установили новый замок, больше проникновений не было.
Шевченко: Хотите, чтобы мы установили видеонаблюдение за вашей комнатой?
Блядь.
Если я соглашусь, то велика вероятность, что кто-нибудь узнает о нашем с Верой совместном проживании. Отказавшись, рискую ее безопасностью. Алекс периодически использует дроны для наблюдения, но этого недостаточно.
Обдумываю варианты и, наконец, нахожу компромисс.
Я: Спасибо. Я уважаю ее право на личное пространство. Можно ли установить камеры снаружи, но без обзора самой комнаты?
Шевченко: Конечно. Будем на связи.
— Ты собираешься рассказать мне, что это сегодня было? — спрашивает Вера, уперев руки в бока.
— Ты имеешь в виду, почему я решил за тебя заступиться? Это очевидно. Или, по крайней мере, думаю, что это очевидно.
Я уверен, что Вера заслужила эту должность. Также как был уверен, что эта американская киска сделает все, чтобы этому помешать.
Вера может и не соглашаться с моими методами, но извиняться за них не собираюсь.
В то время как, она хмуро смотрит в мою сторону, мой взгляд прикован к ее пухлым губам, которые выглядят так по-детски невинно и одновременно кокетливо…
Сейчас, когда мы вернулись в комнату после ужина, который американец, к счастью, проигнорировал, я хочу ее поцеловать настолько, что это почти невыносимо. В Вере Ивановой есть что-то, что пробуждает во мне первобытные инстинкты.
Что нужно такой женщине, как она?
Развернувшись спиной и не глядя на нее, начинаю расстегивать рубашку.
Вера остается неподвижной, будто превратилась в статую.
Будем ли мы дальше притворяться, что между нами ничего не происходит — это вопрос. Но факт в том, что, если люди Иванова узнают, что мы делим одну комнату и, что еще хуже, одну кровать, это может плохо для нас закончиться.
Из всех вариантов лишь один кажется мне привлекательным.
Лишь один из них приближает меня к Вере и ее отцу.
Сняв рубашку, аккуратно кладу ее на комод у двери. Так и не повернувшись к Вере лицом, беру футболку и закидываю в корзину для грязного белья.
Теперь очередь дошла до ремня. Незаметно наблюдаю за ней, пока медленно расстегиваю его. Ее дыхание перехватывает, и она невольно облизывает губы.
Вот как. Я так и думал.
Вера с головой ушла в мир эротических романов. Она прекрасно понимает, что я могу сделать с этим ремнем. И собираюсь воплотить в жизнь все ее фантазии.
Неторопливо вытаскиваю ремень наполовину, затем со свистом выдергиваю его полностью.
Вера тихо всхлипывает.
Когда встречаюсь с ней взглядом, в ее глазах читается вызов.
— У тебя был долгий день. Ты устала, да?
Вера вздыхает.
— Да, очень.
— К сожалению, нам нужно еще кое-что обсудить.
Она смотрит на меня с любопытством.
— Что именно?
— Я говорил, что у всего есть последствия, не так ли?
Мой голос становится хриплым от нарастающего желания, а член твердеет.
— Что? — ее глаза расширяются, когда она смотрит на меня. — О чем ты вообще?
Ха. Как будто женщина с ее интеллектом могла забыть о таком. Хорошая попытка.
Она чертовски красива. Ее большие зеленые глаза манят, словно солнечная поляна, зовущая к отдыху. Я не отдыхал, блядь, десятилетиями.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
— Ты серьезно, Марков?
Ах, старое доброе искусство отговорок.
— Ты сама решила, что я твой муж, и сама решила, что можно проявлять неуважение к своему мужу.
Наматываю ремень на кулак, делаю петлю и резко щелкаю.
Отрицать бесполезно. Замечаю ее расширенные зрачки, слышу прерывистое дыхание и то, как она тяжело сглатывает. Вера Иванова возбуждена. Я собираюсь немного продемонстрировать то, что она читала в своих книгах, и о чем, без сомнения, фантазировала.
Качаю головой.