— Правда, обязательно? — спрашивает она тихим голосом, который почти делает ее похожей на ребенка. Наполовину ожидаю, что она надует губы.
— Знаю, ты бы предпочла вернуться в защитный костюм и руководить командой в поиске патогена, чтобы развернуть свои учебные станции деконтаминации, — говорю я, скривившись. — Но помни, здесь нет реальных зараженных, а твоя последняя симуляция угрозы была настолько успешной, что профессора едва не перешагивали друг через друга, чтобы поздравить тебя.
Ее глаза светятся, глядя на меня.
— Марков. Ты правда все это заметил.
Пожимаю плечами.
— Это то, что у меня получается лучше всего.
Не единственное, что я делаю лучше всех, но это важный навык, который стоит развивать.
— В любом случае, — продолжаю, протягивая ей открытый пакет чипсов. — Нам не придется там задерживаться. У тебя завтра раннее занятие с личным тренером перед еще одним долгим днем в лаборатории, — подмигиваю ей.
— И мой отец не должен знать, что ты мой личный тренер? — спрашивает Вера, забирая чипсы. — Я рада, что они начали завозить сюда американскую еду.
— У тебя и так много дел, — говорю я, потянувшись за сэндвичем для себя. — Последнее, что тебе нужно это давиться незнакомой едой после тяжелого рабочего дня. Как там американский подлиза?
Она закатывает глаза и громко вздыхает.
— Он такой зазнайка, что меня просто тошнит. Когда Морозов попросил объяснить, почему я выбрала определенный протокол, Джейк снова и снова рассказывал о своих дурацких исследованиях деконтаминации и об опытах с командой из Гарварда. Он потратил кучу времени на болтовню о протоколах. А когда Морозов предложил мне распределить роли в команде с учетом навыков, Джейк ехидно заметил, что у меня, как у женщины, недостаточно силенок, и что он или Максим лучше подходят для заданий, в которых присутствуют физические нагрузки.
Она фыркает, но мне это не кажется смешным.
— Он так сделал? — спрашиваю я, сдавленно усмехаясь. Опустошаю бутылку с водой и сминаю ее в кулаке, представляя на ее месте тощее горло этого американского выскочки.
— Марков, — говорит она уже серьезно. — Ты не можешь вмешиваться. Это может поставить все под угрозу.
— Не все, — отвечаю я.
— Пожалуйста, — умоляет она, подавляя стон. — Боже, зачем я тебе вообще что-то рассказала?
— Потому что моя задача — защищать тебя, и я спросил, — отвечаю, наклоняясь, чтобы заправить выбившуюся прядь ей за ухо. — И потому что я твой муж.
Я знаю, это всего лишь игра. Знаю, мы притворяемся. Но если бы я сказал, что мне не нравится, как это звучит, это была бы ложь. Два характерных признака Веры — румянец на щеках и то, как она прикусывает губу, выдают, что ей это тоже нравится.
— Помни, я просил тебя доверять мне, Вера, — беру ее руку и подношу к губам, чтобы поцеловать. Ах, снова она прикусывает губу. Мой член дергается в штанах.
— Во сколько нам нужно выезжать на встречу с моим отцом? Мне нужно закончить презентацию до выхода.
Проверяю телефон и хмурюсь.
— Черт. Он перенес встречу на более раннее время. У нас два часа.
— Два часа?! — она вскакивает из-за стола. — Я не успею!
Вере требуется немного времени, чтобы переключиться с одного дела на другое, вероятно, из-за того, что она слишком сосредоточена. Бросаю на нее взгляд. Ей придется успеть, даже если она не хочет.
— Как думаешь, какая реакция будет у твоего отца, если ты опоздаешь или вовсе не придешь на ужин, на который нас позвали? — спрашиваю, зная ответ заранее.
Она тяжело вздыхает и качает головой.
— Твоя правда. Ладно, хорошо. Я могу подготовиться, но мне нужно закончить то, над чем я работаю, и предупредить всех, что мне нужно уйти.
Два часа спустя мы садимся в машину, которую прислал ее отец. Пока Вера собиралась, я освежил в памяти все, что знаю о Маркове, на случай, если ее отец решит задавать вопросы.
Вера выглядит ужасно напряженной. Она непрерывно кусает губу, ерзает, постукивает ногой. Даже ловлю ее за тем, что она грызет ноготь, чего никогда не делает.
— Почему ты так нервничаешь? — спрашиваю, садясь рядом с ней в машину. Говорю водителю, что нам нужно в ресторан «Золотой Купол», знаменитый своим золотым оформлением и панорамным видом на центр Москвы, включая Храм Василия Блаженного. Это место для элиты, где столик нужно бронировать за месяцы.
— Это из-за отца, — просто отвечает она. — У нас сложные отношения.
Закрываю дверь и проверяю, пристегнут ли ее ремень. Она даже не возражает, пока я проверяю замки. Отлично. Начинает привыкать.
— Да, точно, твой отец. Он, как всегда, зациклен только на себе и делает только то, что повышает его статус в глазах окружающих, а значит сегодняшний ужин с тобой просто для галочки, — вопросительно наклоняю голову в сторону. — Правильно?
— Да, — вздыхает она. — Ты знаешь, что это за место? Ты был там раньше?
Отрицательно качаю головой.
— Я изучил планировку и чертежи, чтобы знать, где находятся выходы, но лично там не был.
А также выяснил, где лучше всего ловит связь и где можно сесть в тускло освещенной зоне, чтобы минимизировать шансы встретить знакомых.
— Это, — она делает жест в воздухе, изображая кавычки, — несравненное сочетание роскоши и утонченности, хорошо известное своим уникальным слиянием традиционной и современной русской кухни, кулинарных техник и выдающейся винной карты, в которой собраны лучшие сорта вин. — Вера закатывает глаза и продолжает: — Проще говоря, это значит, что мы заплатим в десять раз больше, чем у уличного продавца, за блюдо в два раза меньше и полезнее, так что вкус будет далеко не таким хорошим.
Я уже достаточно изучил Веру, чтобы знать наверняка, несмотря на любовь к хорошей еде, она больше сосредоточена на учебе и книгах, чем на чем-то еще. Ей проще съесть что-то в университетской столовой и вернуться к работе. Дело не в пафосной еде, ее беспокоит что-то другое.
— Что тебя на самом деле беспокоит?
Наш водитель прибавляет скорость, направляясь в центр города. Она смотрит на него, потом на меня, и кивает подбородком на мой телефон. Она не хочет, чтобы ее услышали.
Вера: Мы. Вот что меня беспокоит. Между нами есть… химия. А если он это заметит?
Я: Не забывай, что я прекрасно умею притворяться равнодушным и хладнокровным.
Когда она все еще выглядит неуверенной, я делаю еще одну попытку.
Я: Расслабься, Вера. Все получится. Доверься мне. Твой отец слишком зациклен на себе, чтобы обратить внимание на нас.
Вера: А что, если именно это меня и беспокоит?
С удивлением замечаю, когда она вытирает случайную слезу со щеки.
Вот дерьмо.
Всю жизнь она была невидимкой для мужчины, который появлялся и исчезал в ее жизни, причиняя боль женщине, которую он подводил и унижал. Конечно, ей нравится его компания не больше, чем мне.
Я ужинаю с человеком, из-за которого моего младшего брата Льва избили до полусмерти и отправили в больницу, и который едва не стал причиной смерти моей невестки. Этот человек злобный сукин сын.