Шепот в углу, где стоят люди моего отца, усиливается, как надвигающийся шторм. Неверие и гнев сотрясают их, но их лидер поднимает руку, требуя тишины.
— Нет! — Ирине удается вырваться из крепкой хватки Маркова. — Петр, ты обещал мне!
— Ты предала меня, — взрывается отец, подходя к ней. Он резко вырывает ее из рук Маркова. Вздрагиваю, когда он заносит руку, чтобы ударить ее, но она использует этот момент. Резким движением колена бьет его в пах, вырывается и достает спрятанный под платьем пистолет.
— Ты не сможешь удержать меня! — кричит она, ее голос дрожит от ярости и отчаяния. — После всего, что я для тебя сделала. После всех твоих обещаний! — она целится и стреляет. — Ты лживый обманщик! Как ты смеешь!
Охранники отца реагируют мгновенно, вытаскивая оружие, но уже слишком поздно. Раздается выстрел.
— Отец! — кричу я. — Нет!
Но уже поздно. Его тело падает на пол, из раны на лбу хлещет кровь. Пуля достигла цели прямо между глаз.
Ирина поворачивается, направляя оружие на меня. Марков действует без колебаний. Он бросается передо мной, принимая пулю, предназначенную для меня. Его тело падает на меня, и мы вместе валимся на пол.
— Нееееет! — кричу в ужасе.
Слишком поздно, один из охранников стреляет, попадая в Ирину. Она падает, ее угроза заканчивается глухим ударом о пол.
Мое медицинское образование мгновенно берет верх. Чувство решимости наполняет, и поднимаясь на ноги, обращаюсь к охранникам.
— Вы! — резко указываю пальцем. Я не могу рисковать. — Убедитесь, что она обезврежена. Немедленно! Мой отец ранен, а я его дочь. Делайте, что говорю!
Отец не просто ранен. Даже я это понимаю.
Но у меня есть возможность спасти Маркова. Я должна.
Это мой шанс. Это то, что я умею. Меня обучили справляться с тяжелыми, стрессовыми медицинскими ситуациями, находясь под давлением.
Охранники замирают на мгновение, затем начинают исполнять указания. Одни осматривают безжизненное тело Ирины, удостоверяясь, что она больше не представляет угрозы, другие спешат к моему отцу, проверяя признаки жизни, которые, как я и думала, отсутствуют.
Опускаюсь на колени рядом с Марковым, руки дрожат, пока осматриваю его рану. Сдерживаю слезы и отбрасываю все мысли. Я должна сосредоточиться на его спасении.
Я спасу его.
Кровь растекается по рубашке, яркое красное пятно на белой ткани. Его глаза встречаются с моими, наполненные болью, но все же излучающие невероятную силу.
— Все в порядке, Вера, — шепчет он напряженным голосом. — Я справлюсь. Ты в безопасности. Теперь, когда Ирина и твой отец больше не представляют угрозы, мне остается довериться его охранникам...
— Тсс, — шепчу я. Одна из моих слез падает на его рубашку, оставляя темный круг рядом с пятном крови.
Игнорируя слезы, которые застилают глаза, плотно прижимаю руку к его ране, стараясь остановить кровотечение. Вокруг нас царит хаос — крики охранников, отдаленный звук приближающихся сирен, тяжелые шаги прибывающих медиков. Кто-то из сотрудников отеля уже вызвал экстренные службы.
— Оставайся со мной, — шепчу я. — Дай мне посмотреть, насколько все серьезно.
Разрываю его рубашку и внимательно осматриваю рану с нахмуренным лицом. Мне нужно оценить ее — расположение, размер и тип. Остановить потерю крови.
Пусть это будет только царапина... пусть это будет только царапина...
— Похоже на поверхностную рану, — говорю, мрачно глядя на его кровь, запачкавшую мои руки. Дрожу всем телом, но стараюсь сохранять спокойствие. — Возможно, повреждены только мышцы, но это станет ясно после обследования. Крупные артерии не задеты, и ты потерял много крови, но ты крепкий парень...
— Вера, — Марков хватает меня за руку, но из-за крови она соскальзывает. — Останься с отцом. Меня заберут его люди. Даже если рана не смертельна, они все равно убьют меня за измену.
Меня прошибает холодный пот. Марков — это не... Марков. Что это значит для нас? Что это значит для него?
Его жизнь обречена, но... он спас мою.
Именно тогда осознаю, что нас окружают люди моего отца. Медики укладывают отца и Ирину на носилки. В шоке наблюдаю, как они накрывают ее тело простыней.
Смотрю на мужчин, стоящих над Марковым.
— Он защищал меня. Эта пуля предназначалась мне.
— У нас свои законы, мисс Иванова.
Едва сдерживаю слезы.
— Вы не можете его забрать. Не можете!
Сильные руки оттаскивают меня от Маркова, все вокруг превращается в размытое пятно. Сопротивляюсь, кричу, бьюсь, но меня легко одолевают. Я ничего не могу сделать. С отчаянием наблюдаю, как медики забирают моего отца, а его люди утаскивают Маркова.
Сдавленный всхлип застревает в горле, когда вижу, как увозят отца.
Несмотря ни на что, он все же мой отец. Никогда не думала, что его конец будет таким внезапным, и жестоким.
Когда все уходят, остаюсь стоять на пороге комнаты, в которой повисла пугающая тишина. Тяжесть ответственности и власти, пришедших на смену трагедии, ложится на мои плечи.
Офицер в форме говорит со мной по-русски. Даже не заметила, как они вошли. Когда до него доходит, что я его не понимаю, он зовет молодую женщину-офицера, чтобы та перевела.
— Ваш отец был нашим другом. Как дочь Петра Иванова, вы освобождены от допросов, — говорит она. Конечно, он их знал! С трудом сглатываю. — У вас есть, кому позвонить?
Делаю единственное, что может сделать сильная, независимая женщина, чей мир был разрушен.
Я звоню маме.
Мама вылетает ночным рейсом в Москву и прибудет утром. Полицейские сжалились и нашли для меня номер в другом отеле. Я настояла на том, чтобы получать информацию от людей отца напрямую.
Пишу Софии, что произошла неприятная ситуация: ее платье было испорчено, но я готова оплатить его, и прошу ее организовать доставку моих вещей в отель. Надо отдать ей должное, она ничего не спрашивает и приносит одежду. Конечно, будут слухи... но надеюсь, что мы сможем с ними разобраться.
Марков — это не Марков.
Но понимала ли я это в глубине души?
Хочу связаться с ним, хочу узнать, как он.
Хочу потрясти его, накричать за ложь и спросить, что из всего этого было настоящим. Что действительно было важно для него.
Но я этого не делаю.
Выпиваю одну из тех маленьких бутылочек вина из мини-бара в номере и наконец ложусь спать. У меня больше вопросов, чем ответов, поэтому неудивительно, что утром встаю разбитая.
Меня будит звонок телефона, и отвечаю не глядя: — Алло?
— Вера. Это профессор Морозов. Могу ли я зайти к вам?
— Конечно. — Сажусь на кровати. Что он обо мне подумает? О том, что произошло? Знает ли он об Ирине?
— Буду через пятнадцать минут.
— Хорошо, — отвечаю и диктую ему адрес.
Открываю бутылку воды и выпиваю залпом, затем привожу себя в порядок. Вчера вечером я была слишком вымотана, чтобы принять душ, но теперь, когда наконец нахожусь в безопасности, горячая вода дает прорваться наружу всем сдерживаемым эмоциям. Прислоняюсь к стене душа и плачу.