Черт. Серьезно? Ее первый полет из Нью-Йорка в Москву продлится около десяти часов.
Отлично. Она будет бояться? Знает ли что-то о правилах в аэропорту? Когда она села в машину, я заметил, что ее глаза были слегка заплаканными. Боится ли она полета, или есть другая причина, почему выглядит так, будто плакала?
Неважно. Моя цель, проникнуть в систему безопасности ее семьи и добраться до отца. Вера лишь средство для достижения этой цели.
— Я взяла с собой несколько книг, — тихо говорит она, барабаня пальцами по коленям. Кажется, она больше говорит сама с собой, чем со мной, что логично, ведь думает, что я не понимаю английский язык. Она тщательно подбирает слова, но вижу, что встревожена больше, чем показывает.
Язык тела говорит больше, чем люди думают. Замечаю, что она не смотрит на меня, когда говорит. Ее взгляд устремлен в окно, а нога слегка подрагивает.
Легкое движение пальцев у ключицы говорит о чем-то большем, чем просто нервы.
Была ли она когда-нибудь так близко к такому мужчине, как я? Насколько ее опекали?
Она продолжает, голос слегка дрожит: — У меня есть кроссворды. И телефон, но глаза устают смотреть на экран после учебы, и мне уже надоело в него смотреть. Надеюсь, там будет WiFi. Может, я вздремну, но мне не нравится идея спать на публике, ведь тогда теряю бдительность, а я… — она бросает на меня взгляд. — Хм. Думаю, вряд ли кто-то доставит мне неудобства, если буду сидеть рядом с вами. Может, и правда посплю.
Рад, что она думает, будто не понимаю английского, потому что иначе я бы заверил ее, что она будет абсолютно в безопасности рядом со мной. Я пообещал бы ей защиту, но не могу рисковать и приближаться к ней.
— Моя мама была слишком опекающей, — объясняет она. — С одной стороны, мне нравится, что мы не говорим на одном языке, потому что это позволяет мне сказать то, чего я обычно не стала бы.
Водитель смотрит на нее в зеркало.
— Может, он лжет.
Смотрю прямо перед собой, делая вид, что ничего не слышал. Придурок должен заниматься своим делом. Я даже не могу позволить себе бросить на него злой взгляд — так выдам себя.
— Вы думаете, он лжет? — спрашивает она водителя с любопытным взглядом. — Интересно.
— Я не говорил, что он лжет. Просто это возможно.
Делаю вид, что не чувствую ее пристального взгляда, изучающего меня.
— Ну что ж, — говорит Вера, наклоняясь ближе ко мне. Она понижает голос, чтобы водитель ее не слышал. — Что, если я начну говорить что-то, что заставит его покраснеть? Если не говорит по-английски, он ведь не отреагирует, правда?
Что, черт возьми, она делает?
Бросаю на нее равнодушный взгляд, словно она надоедливая младшая сестра, и достаю телефон, притворяясь, будто что-то листаю.
— Знаете, — шепчет она, небрежно ковыряя кутикулу. — Я не люблю спать в пижаме. Просто так, к слову.
Господи.
Продолжаю смотреть в телефон, не поднимая глаз. Почти не двигаюсь.
— Мне не нравится, когда между мной и одеялом есть одежда, — добавляет она. — Интересно, а вам как?
Когда не отвечаю, она тяжело вздыхает.
Возможно, Вера Иванова не так невинна, как кажется. Внешность может быть обманчивой.
Снова вздохнув, она начинает говорить с водителем: — Думаю, вы ошибаетесь. Мне кажется, это правда, — она понижает голос. — Либо это, либо я не произвожу на него того эффекта, на который надеялась.
О, но она еще как производит.
— Ладно, телохранитель, — говорит снова своим простым, прямолинейным тоном. — Я уже рассказала тебе один из своих главных секретов. Теперь расскажу еще один, ведь ты все равно не понимаешь, о чем я говорю.
Стоически смотрю в телефон, просматривая различные уведомления. Бросаю на нее слегка любопытный взгляд.
— Никто не знает, что я прочитала все книги о Джейсоне Борне. И у меня огромная, просто колоссальная влюбленность в Джейсона, — она наклоняется ближе. — И ты выглядишь точь-в-точь как он. Прямо точь-в-точь.
Интересно. Джейсон Борн был убийцей, и у нее огромная симпатия к нему.
Но искушение ответить так велико. Очень велико.
Не реагируй. Не реагируй.
Убираю телефон в карман и смотрю прямо перед собой, пока Вера, со вздохом, вытаскивает свой телефон. Она вставляет наушники и что-то шепчет себе под нос. Я мог бы проверить, что она делает, в приложении для зеркального отображения экрана, которое у меня есть, но она сидит рядом. Рисковать не стоит.
Моя самая важная задача сейчас — посадить ее на этот самолет. Как только мы будем в воздухе, риск быть разоблаченным уменьшится.
Вторая по важности задача — наладить контакт с Братвой Иванова и заставить их поверить, что я тот, за кого себя выдаю.
Смотрю на GPS водителя на приборной панели и вижу, что осталось всего две минуты. Мне нужно быть готовым.
Большинство людей считают аэропорты авантюрными местами, если только они не летают часто по работе, в этом случае они, возможно, кажутся им утомительными и скучными. Но некоторые из нас знают их настоящую сущность — это зоны опасности для преступников, врагов и всех, кому не стоит доверять. Здесь беглецы скрываются под ложными личностями, люди подвергаются ограблениям и похищениям. Я никому не доверяю, особенно в аэропорту.
Мы подъезжаем к месту высадки поздно ночью. Я уже много лет не летал с обычными гражданскими. Ее отец настоящий подонок, раз допустил это. Если бы моя сестра Полина собиралась в Москву, у нее не только была бы команда телохранителей, которая постоянно держала бы связь с нами, но она летела бы на частном самолете. Я никогда не понимал, почему некоторые семьи из Братвы не заботятся о своих женщинах.
Но это не мое дело. Она мне никто.
Выхожу из машины и подхожу к двери Веры, чтобы открыть ее. Я могу быть не настоящим телохранителем, но играю эту роль. Она молода и невинна. Красива и уязвима. Ей нужен телохранитель, и, черт возьми, я не позволю никому причинить ей вред.
Не буду думать о том, что мне предстоит сделать.
Когда открываю дверь, она смотрит на меня своими большими умными глазами.
— Spasibo, — говорит с самодовольной улыбкой.
Ага. Так вот чем она занималась в телефоне. Учила русский.
Не могу удержаться от улыбки и киваю.
— Pozhaluysta.
Водитель смотрит на нас обоих, постукивая пальцами по рулю, но даже не пытается помочь с багажом. Засранец. Стучу по багажнику, чтобы он его открыл, и с удивлением вижу, как Вера пытается взять один. Только через мой труп. Моя мать меня хорошо воспитала, и я не позволю ей таскать багаж на моих глазах.
Молча качаю головой и строго смотрю на нее.
— Nyet.
Она недовольно вздыхает и пытается схватить тяжелый рюкзак, демонстративно игнорируя меня. Я принимаю решение, поднимаю ее и ставлю на тротуар. Когда она начинает размахивать руками и выпускает рюкзак, беру багаж сам и показываю на ее маленькую сумочку.
Вот. Ты можешь нести только ее.
— Я, между прочим, современная женщина, — говорит с досадой, но румянец на щеках выдает легкую растерянность. Что ж, интересно.