========== Глава первая ==========
Восхитительное солнечное утро вновь сладко грело торопливых жителей многолюдного, шумного Мюнхена. Вообще погода ближайшие дни явно шла им на уступки, щедро и ласково освещая яркими солнечными лучами длинные улицы, великолепные здания и пышные, благоухающие июльской зеленью парки.
Люди разноцветной многоликой массой спешили по своим нуждам, снова вливаясь в рутину и бесконечные дела, город постепенно просыпался, одну за другой раскрывая глазницы бесчисленных окон навстречу новому дню, и это пробуждение в любом случае было неизбежным.
Вероятно, многие из горожан вовсе не были рады подобному раскладу, и к раннему подъему их гнала необходимость, но Билл Лауфер, семнадцатилетний юноша, за всю ночь так и не смыкавший своих глаз, на это определенно не рассчитывал. Сон впустил его в свои невидимые, волшебные объятия лишь в шесть часов утра, когда он вернулся в особняк после очередной грандиозной вечеринки, посвященной Дню Рождения одной из его одноклассниц.
Такие мероприятия проходили с завидной частотой, поскольку круг общения молодого человека ограничен явно не был, и его родителей это нисколько не радовало. Они продолжали всячески бороться с ночными похождениями отбившегося от рук сына, которые уже давно влекли за собой некоторые нежелательные последствия: дурная компания, частые прогулы в лицее, неудовлетворительные оценки, да и преподаватели нередко жаловались на поведение сына Лауферов, поскольку мальчик с заметной натягой окончил учебный год. Билла же абсолютно не смущал этот факт, он был уверен в правильности своих действий, ведь он молод, красив, и эта беззаботная пора, по его мнению, как раз и была предназначена для необдуманных поступков, легких мыслей, скорых решений, неудач и промахов, на которых не следует вообще как-то заострять внимание.
И только Билл успел отдать свое сознание в бескрайний мир сновидений, вольготно распластавшись на большой кровати и даже не удосужившись снять яркий макияж с уставших и поведенных выпитым алкоголем глаз, как его трепетный и такой долгожданный покой был нарушен громким и крайне навязчивым ревом, происхождение которого определить смятенному парню так пока и не удавалось.
— Дьявол, это еще что? — даже не раскрыв глаза, вяло простонал брюнет и еще плотнее завернулся в мягкое одеяло, надеясь, что это неприятное вмешательство извне таким образом прекратится.
Однако звук отнюдь не прекращался и даже раздавался с пущей наглостью и громкостью, и теперь Биллу казалось, что разверзлись адские врата, и тысячи страдающих душ стенающим хором наполнили весь дом и его измученную голову, в которой брюзжащим эхом гремел этот кошмарный звук, вынося на сонное лицо гримасу невыносимой боли.
— А-ар, сука же ты драная, че там за фигня?! — парень гневно прорычал и поморщился, пытаясь зажать голову подушкой и силой мысли закрыть раскрытое окно его спальни, расположенной на втором этаже, поскольку совсем ему было не охота вставать. Однако, как бы он ни старался, эта мысль так и не хотела материализоваться без неотъемлемого физического вмешательства с его стороны.
— Заглохните же, мать вашу! — хрипло вскрикнул Билл в очередной раз, но ужасное тарахтение после его приказа, как назло, не умолкало.
Рассерженный парень нервно сбросил на пол одеяло и резко сел на кровати, потирая слипающиеся глаза и насильно помогая им открыться, от чего не снятый макияж еще сильнее размазывался по серым щекам. Вскоре его полный непонимания и недовольства взгляд взметнулся на закрытые шторы. Адский хор продолжал напевать свои душещипательные, а тем самым особенно устрашающие звуки прямо под его окном, и перед свершением возмездия оставалось только выяснить, чем же он заслужил этот долбаный концерт.. в семь часов утра.
— Семь часов.. — покачав головой, пораженно ахнул он и все же поднялся на ноги, не обращая внимания на то, что невыносимая головная боль и безумствующая ломота во всем теле, просто требующем отдыха после бурных похождений, мешали выполнять даже самые элементарные движения.
Превозмогая самого себя, он направился к подоконнику, накапливая негатив и ненависть, которые вкладывал в сочиненные на ходу саркастичные фразы, что уже вскоре обрушатся на возмутителя его драгоценного спокойствия. А когда его тонкие руки распахнули трепещущие от легкого ветра занавески, в глаза тут же наотмашь ударил яркий утренний свет, заставивший с силой зажмуриться от мерцающих со всех сторон красок. Справившись со вспышкой головной боли, брюнет поморщился, а уже в следующий миг его взору открылся привычный великолепный вид на сад, и юноша ошеломленно замер, безмолвно раскрыв рот от поразившего его открытия и так и не высказав свои ругательства, которые должны были прекратить действующий на нервы звук.. работающей газонокосилки.
— Нихера себе, герр Шиллер каким стал, — только и ахнул он с саркастичной усмешкой, так и продолжая с восторгом смотреть.
Нет, его восхищенный взгляд сейчас любовался отнюдь не новенькой газонокосилкой известной немецкой марки, славившейся в Германии и во всем мире своей надежностью и качеством, а просто потрясающими загорелыми плечами, соблазнительно обтянутыми белой майкой и такими сильными, мускулистыми руками, крепко и властно держащими этот издающий вопиющие звуки инструмент. Они теперь даже и не пробивались вовсе сквозь слух сраженного парня у окна, который уже рисковал просто-напросто поскользнуться на собственных слюнях.
— Мать моя родная, вот это самец.. — выдохнул он, облизывая пухлые губы и убирая не собранные черно-белые дредлоки на оголенное плечо.
Билл теперь продолжил с высоты второго этажа рассматривать жадным взглядом тело привлекательного незнакомого мужчины. Он знал, что их прежний престарелый садовник, которого недавно уволили за то, что тот по глупости испортил весь газон, работал обычно по вечерам, да и лет ему было уже явно достаточно, чтобы тот мог его как-то заинтересовать, а этот молодой красавец, напротив, был просто выше всяческих похвал.
— Вау.. — восторженно продолжал шептать Билл, опираясь обеими руками на светлый подоконник и уже практически высовываясь из окна, грозясь попросту выпасть из него, чтобы получше рассмотреть незнакомца, стригущего в такую непростительную рань газон в саду особняка Лауферов.
Тот совершенно не отвлекался от своей работы по сторонам, но Билл не сомневался, что спина газонного парикмахера наверняка была не единственной частью тела, которая так пылко заслуживала его внимания.
К слову, Билл никогда не мог отказать себе в удовольствии провести время с симпатичными парнями вроде этого садовника, но в то же время и девушки не оставались без внимания избалованного, не по-мужски красивого, общительного, интересного Лауфера. Хоть он и был еще подростком, обучающимся в престижном лицее в предвыпускном классе, но уже успел познать многие прелести взрослых развлечений, и он всегда получал то, чего бы ему только ни захотелось.
Вопреки ожиданиям, он еще не был испорчен до конца и не позволял прикасаться к себе кому попало, и такое разгульное поведение уже словно бы вошло в привычку, чтобы насильно перестроить себя и справиться с внутренней неуверенностью, изначально скромным характером, кротким взглядом, несмелыми мелкими и даже нервными движениями. За плечами юноши лежала долгая и упорная работа над собой, и теперь он мог идти, не смотря себе под ноги, чтобы не запнуться и тем самым не опозориться, ведь сейчас никто не посмеет как-то неправильно скосить взгляд в его сторону!
Так же Лауфер научился обыгрывать и свою чрезмерную худобу, нежные черты лица и в конечном счете понял, как все-таки нужно себя преподносить и прямо держать великолепную осанку и внутренний стержень. У него это получалось, и теперь Билл не мог отвести зачарованных глаз от лица садовника, которое ему до сих пор не удавалось видеть целиком, потому что парень уже отвернулся, медленно перемещаясь на другой участок, где, видимо, следовало укоротить траву. Биллу лишь виднелись каштановые, блестящие от солнца волосы с рыжим оттенком, собранные в тугой пучок на затылке, но юноша, застывший у окна, уже был поражен разгорающимся интересом, желанием и азартом. Он даже жалел, что эту ночь провел с очередным парнем, и тело до сих пор напоминало об этом слабой болью в пояснице. Теперь ему даже хотелось ударить себя по лицу от нарастающего разочарования, ведь подожди он всего-навсего пару часов, и он бы не чувствовал себя таким.. моральным изменником.