– Все, птичка, я жду, – настойчиво повторил мужчина, и мальчик, ворча и источая легкое раздражение, покорно набрал номер матери и принялся ожидать ответ.
– Алле, – обреченно и с оттенком недовольства проговорил он в трубку, за что получил внезапный щипок за поясницу, заставивший его слегка скривить губы.
– Билл, ты где? – достаточно громко прозвучал голос фрау Лауфер, что даже Томасу все было прекрасно слышно.
– Я гуляю, – кратко и без лишних подробностей отвечал он, поглядывая на Тома, хранящего молчание, но все равно контролирующего ситуацию.
– Со Штейном? Опять домой не придешь? – угрюмо спрашивала она, а Лауфер сжал губы, начиная нервничать.
Ответить матери он собирался явно не тем ответом, который она бы хотела услышать, ведь ночевать он планировал снова у своего любимого садовника. Однако только он захотел дать свой ответ, как столкнулся взглядом с Каулитцем, который негромким шепотом подсказывал, что ответить придется иначе.
– Ты что? Нет, я с тобой хочу! – прикрывая ладонью трубку, возразил темноволосый юноша, но Том снова отрицательно помотал головой, хотя забрать сегодня нимфу к себе ему тоже необъяснимо хотелось.
– Билл? – переспросила фрау, но мальчишка лишь растерянно смотрел на своего спутника, который, похоже, сегодня не собирался его к себе пускать, чего огорчившийся брюнет и опасался.
– С сегодняшнего дня ты будешь дома ночевать, – тем же шепотом, едва слышно, чтобы его голос не достигал слуха собеседницы Билла, уверял мужчина, и после некоторых сомнений расстроившийся Лауфер снова покорно сдался.
– Да, мам, я приеду.. – нехотя проговорил он и отвел взгляд, всем своим видом показывая, как сильно разочарован. – Скоро.. – по новой подсказке Каулитца добавил он и вскоре закончил разговор с удивившейся женщиной, которая нескрываемо вздохнула с облегчением. – Избавиться от меня хочешь.. – грустно пробурчал он, убирая телефон и даже не глядя на Тома, который лишь хотел сделать как лучше.
– Нет, – сразу же возразил он, но маленький искуситель уже успел расстроиться и потерять свое воздушное настроение и головокружительные мечты о совместной ночевке у Каулитца.
– Мгм, – снова кивнул Билл, и что-то ему уже подсказывало, что оспаривать это решение теперь уже не имеет никакого смысла, но надеяться на это ему никто так и не запрещал. – Видимо, я тебе мешаю.
– Эх, Билл, – цокнув языком, мужчина порывисто притянул его к себе, заключая в ласковые объятия. Очаровательно поджатые в обиде губы Лауфера на долю секунды тронула легкая улыбка, которую он умело и быстро убрал со своего лица, расслабляясь в руках любимого. – Помиришься с родителями, все успокоится, и.. – быстро закусив губу и коснувшись поцелуем виска Билла, Каулитц, слегка отстранившись, взглянул в прекрасные, карие глаза своего искусителя и продолжил. – Можно будет ко мне, – при этих словах он ощутил, как его тело отозвалось приятными импульсами, мысли растворялись в легких мечтаниях о том, что отныне просыпаться одному ему невероятно не хотелось, однако и теперь следовало с этим снова повременить.
– Это долго.. Давай я просто ей скажу, что я у Берти, и.. – с новой надеждой вдруг воскликнул брюнет, уже собравшись воплотить свою спонтанную мысль в жизнь. Желание остаться с Томом было слишком сильно, и расставаться с ним даже на ночные часы теперь казалось просто невозможным.
– Ты уже обещал, Билл, держи слово и слушайся маму, – поучительно ответил на это Том, теперь уже основательно взявшийся за перевоспитание своей птички.
Брюнету лишь оставалось только поддерживать его и ожидать результатов всей этой затеи, поскольку Каулитц все равно ярко чувствовал, что к его словам Билл определенно прислушивается, но и злоупотреблять этим он вовсе не собирался.
– Пойдем, провожу тебя домой. Будешь еще конфету?
Лауфер насилу смирился, и настроение снова стало стремиться к облакам, сейчас уже не заметным в сумеречном небе и укрытым за плащом мрака, сквозь который все же просвечивал далекий свет мигающих звезд. Как бы ни хотелось расставаться, около красивого дома семьи Лауферов молодые люди должны были попрощаться. Слишком близко Том подходить все же не рискнул, чтобы с поста охраны его не заметили, а впоследствии не доложили об увиденном начальству, поэтому сейчас парни стояли через дорогу от особняка и чуть поодаль, скрывшись за раскидистыми ветвями высокого дерева и жарко целуясь.
Билл соблазнительно постанывал и податливо подставлял свою шею для ласк и жадных покусываний, которые под шумные выдохи Томаса вновь и вновь появлялись на нежной, ароматной коже, куда уже вернулась «забытая» серебряная цепочка. Все чувства невероятно обострились, одновременно принося болезненную горечь с необъятной сладостью и счастье от этой близости, которая уже вскоре должна была смениться печалью расставания, но продлится оно лишь до следующей встречи.
– Не хочу.. ах.. домой.. – выдыхал Лауфер, крепко впиваясь пальцами свободной руки в плечо мужчины и с силой поджимая буквально все мышцы от постепенно приливающего возбуждения. – Хочу с тобой.. мм.. да.. – раскрывая рот и хмуря брови от удовольствия, шептал юноша, и вскоре горячие поцелуи Томаса вновь накрыли его розовые губы.
– Птичка, так не пойдет, – он отступил чуть назад и, проводя по черным распущенным волосам своей ладонью, легко заправил часть шелковистых прядей за ухо, стараясь в темноте рассмотреть очаровательное лицо Лауфера. – Мы же договорились? – слегка щелкнув по аккуратному носу, спросил он, и когда в ответ раздалось согласное «мгм», он даже пошатнулся, когда на его шее внезапно повис так и не желающий с ним прощаться Билл.
Спустя несколько минут проводив взглядом утонченного брюнета, миновавшего пост охраны и оглянувшегося тысячу раз, пока он только преодолевал это расстояние до высоких ворот, Каулитц вернулся в свою пустую квартиру в довольно-таки возвышенном настроении. Теперь предстояло лишь смаковать произошедшие события, эти необыкновенные отношения, которые все же привлекали его своей яркостью и необычностью, да и сам Лауфер, что так умело свел его с ума, казался ему с каждой минутой все милее.
Фрау Лауфер, случайно встретившая сына в коридоре, сперва даже не особо поверила в то, что он действительно вернется к ночи домой, поскольку, обещая приехать, раньше он обычно даже не выполнял своих обещаний. Она остановила мальчика, и тот, отстраненно улыбаясь после волшебного свидания с Томасом, порывисто прижался к ней, уткнувшись в шею и жарко выдыхая.
– Билл, все хорошо? – женщина провела ладонью по худощавой спине юноши, даже допустив мысль, что он пьян, однако та уже вскоре была опровергнута, и мальчик молчаливо закивал в ответ.
Словом «хорошо» его состояние можно было описать едва ли, и именно одним словом было, вероятно, даже невозможно это сделать.
– Мам, – смущенно не поднимая глаз, негромко проговорил он, крепче прижимаясь к заулыбавшейся матери. – Ты меня любишь?
– Конечно, люблю, – недоуменно ответила женщина, и этот вопрос показался ей странным и бессмысленным, поскольку, по ее мнению, ответ на него был и так очевиден.
– Но меньше, чем Белинду, – так и не отстраняясь, негромко и печально проговорил он, легко проводя ладонями по спине женщины и вдыхая аромат ее дорогих духов. – Вечно же за каждым обедом: Белинда то, Белинда се, а я? – нервно кривя губы, ворчал мальчик, даже не давая матери ответить, и все же отстранился. – Я знаю, что вам каждый день некогда, но..
– Ничуть не меньше! – все же возразила фрау Лауфер, снова обнимая сына, сразу же ответившего на это объятие, а эмоции внутри него вновь совершали яростный переворот, способный выбить из под ног опору и безжалостно уронить наземь. Он, казалось, дождался наконец к себе хоть сколько-то приятного внимания и получил немного родительской ласки, которой так давно хотел. – Я вас обоих люблю. И папа тоже, – продолжала убеждать она, уже невольно чувствуя, к чему клонит мальчик, и в какой-то степени он действительно был прав. Сестра, уехав, стала получать еще больше внимания на расстоянии, а сын, находящийся под боком, казалось, и без того оставался в зоне видимости, а оттого и под присмотром. – Мы работаем, чтобы ты ни в чем себе не отказывал, а ты еще так плохо себя ведешь. Вот Белинда..