Наконец, вышагнув из шорт и плавок, Томас быстро стянул с себя мешающую майку и, еще раз окинув любующимся плотоядным взглядом стройное, прекрасно-утонченное тело Лауфера, лежащего грудью на столе, вернул свой взор на притягательные ягодицы. Их тут же нетерпеливо тронули широкие ладони мужчины, чуть разводя в стороны.
Уже вскоре, растерев по пальцам смазку, обезумевший от своей мучительной жажды Томас медленно провел этой скользкой прохладой по соблазнительно раскрытой промежности своего юного любовника. Он упивался необыкновенностью всех своих эмоций и забыл обо всем на свете, кроме него одного, поскольку в других не было совершенно никакой необходимости, когда уже один только Билл Лауфер успел так незаметно стать для него всем.
Растягивая податливое, расслабленное и такое жаркое тело, Каулитц хотел сказать ему так много и сразу, однако мысли не становились словами, оставаясь лишь сладостью и приятной, обволакивающей, безмолвной субстанцией в его мыслях. Он старался быть нежным и держать в узде свою страсть, больше не смея сделать любимой нимфе хоть сколько-то больно.
К счастью увлеченных друг другом любовников, на этаже уже не было ни единой живой души, а ответственный за ежедневную дезинфекцию помещений должен был подойти только в течение получаса. Поэтому время у молодых людей было ограничено, но его было достаточно, чтобы провести его с максимальной пользой. Вынув пальцы из желанного тела, Том силой развернул мальчишку и усадил на стол, тут же становясь между его разведенных стройных ног и соединяясь с ним в трепетном объятии и поцелуе, насквозь, казалось, пропитанном безграничной нежностью и любовью. Влажные, мягкие звуки сплетения губ отдавались бесконечной сладостью для слуха, все время хотелось новых прикосновений и никогда не отстраняться, но одновременно неимоверно хотелось продолжить и насладиться близостью, о которой из посторонних не должен был кто-либо знать.
Лауфер улыбался сквозь поцелуй, оплетая любимого мужчину своими нерушимыми чарами, которым тот уже не смел сопротивляться, с удовольствием поддаваясь им и не жалея для Билла своих ответных чувств.
– У нас от силы пятнадцать минут, птичка, – выдохнул Том, опаляя горячим дыханием любимые губы, его щеки нещадно загорались легким румянцем смущения, а от неукротимого волнения тряслись руки, мешая сосредоточиться и приступить наконец к самому главному. – Но ночевать сегодня будешь у меня, – тут же уверенно добавил мужчина с коварной улыбкой, скользнув рукой к низу живота и с замиранием сердца впервые прикасаясь к твердому члену своего юного любовника, который точно не стал бы возражать против такого заманчивого предложения.
Новые, крайне странные и необычные ощущения разжигали адский пожар в груди Каулитца, а прекрасный брюнет, в экстазе запрокинувший голову, дернулся навстречу ласкающей оба пениса руке.
– Том.. ох.. как приятно, да.. – вновь сжимая тонкие длинные пальцы на крепких, мускулистых плечах мужчины, Лауфер томился от своего ослепительного возбуждения, наконец получая то, о чем мечтал уже несколько дней к ряду. И то, что тренер отпустил последние сомнения и решился на этот шаг, его непомерно радовало и бесконечно грело невидимыми лучами приятного удовольствия.
Скрестив ноги на бедрах Томаса, Билл, волнуясь, расслабил мышцы, когда ощутил первые прикосновения толстого, горячего, скользкого члена между своих ягодиц и все же впустил в себя напряженную головку, прикрывая глаза и чувствуя каждое расширение нежных стенок, обхватывающих вторгающийся орган. Сдерживая болезненное мычание, он потянулся к мужчине за поцелуем, который сразу же получил, такой легкий и успокаивающий, а заботливые руки ласково сомкнулись за спиной юноши.
– Прости, если больно, – нашептывал Каулитц, лаская нимфу своими руками и не рискуя больше двигаться. – Ох.. Билл, берегись у меня, – пригрозил он, продолжая пока неуверенно водить по члену Лауфера рукой, в то время как ладонь не скупящегося на стоны юноши накрыла ее сверху.
Он с силой закусил губу и все же кивнул Тому, разрешая новые движения, и уже вскоре откинувшийся обратно на стол красавец по самое основание принял в себя Томаса, рискующего кончить от этой невероятной узости раньше времени.
– Давай, не стесняйся, – на выдохе проговорил юный искуситель, ощутив, как желанный мужчина качнулся и вновь вошел в Лауфера, срывая с губ новые сладостные звуки, все еще отдающие оттенками боли, но брюнет стоически терпел, ожидая, когда им обоим станет максимально хорошо и приятно.
С каждой новой фрикцией, скованность и смущение покидали Тома, раскрепощая и успокаивая, и он осознавал, что все, что происходит между ними, правильно и прекрасно, и тот, кто устанавливает все незыблемые нормы поведения, сейчас не имеет малейшего права вмешиваться и диктовать свои условия тем, кто наконец нашел друг у друга невероятные ответные чувства. Гладкие, длинные ноги Билла вновь оказались на плече Томаса, бережно придерживающего их и в то же время яростными толчками вторгающегося в нежную глубину, так страстно и желанно принимающую его. А то, с каким вожделением смотрел на него темноволосый красавец, создавало новые невероятные спазмы в паху, заставляя двигаться резче, быстрее и именно под тем углом, который так сладостно искажал прелестное лицо соблазнительной нимфы от несказанно волшебных ощущений и наслаждения.
Когда пик взаимного исступления стал близок, намереваясь взорваться в сознании молодого тренера и его очаровательного ученика ярчайшими вспышками и импульсами, успокаивающими неустанно полыхающий огонь во всем теле, Том лишь ускорил движения, так же наращивая темп своей рукой, ласкающей Лауфера. Хотелось скорее получить заветную разрядку, способную стереть из головы всякие мысли и только добавить трепета и приятной дрожи, сводящих с ума и возвращающих в реальность, где им все равно будет так же приятно, как и в этом отстраненном, будто бы далеком, приятном обоюдном сновидении.
Первым в своем мучительно-сладостном экстазе забился Лауфер с именем любимого мужчины на губах, красиво и притягательно распластанный на столе, наполняя ладонь Томаса своим горячим семенем. Крепко сжав бедра прекрасного брюнета, и он через несколько глубоких движений излился в его обнаженное, утомленное тело, забывая на несколько коротких мгновений обо всем существующем, кроме того, что рядом с маленьким искусителем ему невероятно хорошо. И теперь он уже не сумеет с ним расстаться, когда их связь оказалась настолько сильна.
– Ох, птичка, я же.. не должен был, – вновь разводя дрожащие колени ласково урчащего мальчика, виновато вздрогнул мужчина, поскольку в прошлый раз нимфа, как он понял, была ужасно недовольна тем, что он кончил в нее.
– Тебе можно все, – с блаженной улыбкой негромко прошелестел Билл, обнимая Каулитца и с удовольствием прикрывая глаза. – Только тебе.
Тренер мягко улыбнулся, заключая свою наигравшуюся пташку в ответные объятия, и эти порывы нежности, так приятно окутавшей их, приносили только сладость и воздушную негу. В ней было так прекрасно и легко утопать, смакуя недавнее соитие, все еще помнящее каждую волну сказочной эйфории, разделенной на двоих. Довольно промычав, Билл потянулся к волосам своего горячего любовника и распустил из пучка его каштановые пряди, мягким шелком упавшие на его грудь и ключицы. И Том вскоре приподнялся, внимательно заглядывая в чарующие накрашенные глаза любующегося им мальчишки и добровольно отдаваясь в плен этого янтарного колдовства.
– Знаешь, Томми, сейчас мы пойдем, купим змея и будем в парке запускать! – безапелляционно воскликнул оживившийся Лауфер, по-прежнему лежа под Томом на столе и сияя радостной улыбкой, полной энтузиазма и счастья.