– Да, – небрежно бросил он в трубку и скривился когда услышал ответ.
– Привет, крошка, – слащаво и приторно-нежно проговорил Мертен, темноволосый спортивный парень из выпускного класса, с которым брюнет как раз и провел ночь два дня назад на вечеринке.
Старшеклассник долго добивался внимания привлекательного брюнета, и наконец на него взглянули благосклонно, но парня даже не удручал тот факт, что Билл был пьян, когда позволял себя раздевать и делать с собой все остальное. В то же время и Лауфер ни о чем не жалел, ему все понравилось, и, возможно, он даже мог завязать с Мертеном отношения, если бы вчерашнее утро не встретило его ужасным тарахтением, а затем и новым знакомством.
– Может, встретимся сегодня?
– Нет, – все еще морщась, ответил Билл, теребя тонкими пальцами страницу библиотечной книги. – Найди себе другую компанию, – быстро и безэмоционально проговорил он и потянулся к стакану с любимым апельсиновым соком.
– О, ты не в настроении? – ухмыльнулась трубка, а в мыслях Билла в это время проносились воспоминания о совместной ночи с этим парнем, которые не вызывали больше былого эффекта, так как сейчас в поле его зрения находился шикарный мужчина, которого он желал так сильно, что томительно сводило в животе. – Так я тебе его подниму, – лукаво протянул электронный голос Мертена, но Лауфер лишь устало вздохнул, понимая, что этого поклонника он тоже сейчас отошьет, как и многих других. Теперь все его желания были направлены не на обеспеченных папенькиных сынков, а на сексуального садовника, который еще и старше него.
А Каулитц со своей работой находился в нескольких метрах от шезлонгов, откуда до его слуха невольно доносился голос его юной искусительницы, которая даже в таком его взвинченном состоянии и после этой нелепой выходки продолжала ему нравиться. Он понимал, что все равно ничего не может сделать ей в ответ, только если сам уволится отсюда после этого, но в то же время он, возможно, заслужил это наказание своим отказом. Белинда же по своей натуре еще совсем дитя и, судя по всему, довольно избалованное.
– Господи, Мертен, мы же с тобой взрослые люди! – небрежно и даже несколько надменно проговорил Лауфер, а Том невольно стал прислушиваться, замедляя свои манипуляции железной метлой, что не осталось незамеченным для улыбнувшегося брюнета.
Услышав это имя, мужчина даже напрягся, припоминая, что в его старшей группе по плаванию был один ученик с таким же именем, один из сильнейших, и теперь получалось так, что, вероятно, этих двоих связывало что-то общее. Хотел того Каулитц или нет, но от этого осознания внутри него загорелось новое чувство, которое приносило горечь и дополнительное раздражение, но он ни в коем случае не стал бы показывать его. Тем не менее, пальцы все равно яростнее впивались в тонкую металлическую рукоять, а зубья грабель сильнее, чем следовало, врезались в землю.
«Очень даже взрослые», усмехнувшись, подумал Том, вскоре заканчивая возиться с листвой, а Билл, завершив свой разговор, во время которого отказал Мертену бесповоротно, теперь молчал. Он просто рассматривал широкие загорелые плечи садовника, белая майка которого с одной стороны была испачкана в земле и в зеленом соке листьев, и сейчас из-за новой порции сожаления, родившегося после звонка Мертена, ему совсем не хотелось кого-либо слышать и тем более куда-то идти.
Том, сжав губы, отвернулся, но брюнет буквально нутром чувствовал его негодование и даже бешенство, но в то же время понимал, что тот скоро успокоится, и его даже можно будет немного приласкать. Вот только делать это нужно максимально осторожно, садовник ведь еще до сих пор так и думал о том, что имеет дело с дочерью Лауферов, а отнюдь не с сыном.
Да, у Билла была старшая на семь лет сестра Белинда, которая как раз приехала из столицы в Мюнхен со своим супругом погостить в доме родителей и уже буквально на днях собиралась возвращаться обратно.
Отложив на небольшой столик свою книгу, Билл поднялся на ноги и повыше подтянул шорты, потягиваясь всем телом и намеренно издавая при этом сладостный стон удовольствия, чем в очередной раз привлек внимание красавца-садовника.
Вскоре Том, у которого уже в н-ный раз за утро пересохло во рту, отправился убирать инвентарь в небольшую сторожку, окруженную пышными деревьями, на выходе из которой его и подловил застенчиво улыбающийся Лауфер. В нем словно одновременно жили несколько сущностей: одна из них была наглой и бессовестной, как тот искуситель, который и поставил своей целью соблазнить великолепного газонщика и насладиться им сполна. Вторая же была значительно скромнее, беззащитнее и втайне хотела длительных, серьезных и невероятно красивых отношений, и иногда ей удавалось на весьма короткое время овладевать сознанием Лауфера, превращая его в ангельское очаровательное создание.
Том замер, нежданно увидев девушку перед собой, но внутренне все равно успел напрячься, ожидая очередной выходки, которая неизвестно чем еще могла для него закончиться. Однако юная красавица какое-то время мучительно молчала, околдовывая мужчину взглядом своих больших восхитительно прекрасных шоколадных глаз, которые, казалось, умели говорить даже не хуже соблазнительных бледно-розовых губ, таких манящих и желанных, но Том по-прежнему был достаточно силен, чтобы бороться с этим запретным искушением единолично обладать ими. Длинные черные ресницы прелестного ангела стыдливо подрагивали, а когда переплетенные взгляды молодых людей утратили свою невидимую связь, Лауфер медленно поднял свою руку и осторожно тронул кожу на щеке мужчины, проводя по ней невесомо и ласково, а приоткрытые губы невинно зашептали:
– У тебя грязь.. здесь.
Растерянный Том даже перестал дышать и, не отводя взгляда, смотрел на тонкие, изящные черты перед собой, а легкие прикосновения теплых нежных пальцев к его лицу, осторожно и будто лаская стирающие с него грязный след, вызывали в нем неуемный ураган эмоций. Но непрошеная неловкость, внезапно ворвавшаяся в эту трепетную идиллию, все ярче и ярче ощущалась с каждой новой секундой.
«Нельзя», отчаянно комментировал разум очарованного Каулитца, пока он завороженно смотрел на красиво очерченный контур губ своей прекрасной нимфы, которая снова подняла свой взгляд на него и пленительно улыбнулась. «Один поцелуй, и все..», мысленно шептал Том, чувствуя, что внутри него все буквально рвется на части, он метался между «да» и «нет», как меж двух огней, а этот невинный милый ангел так пока и не спешил убирать свою руку, уже увереннее проводя по покрытой легкой щетиной щеке Каулитца и наслаждаясь этим касанием.
Том так и не знал, действительно его кожа была испачкана или же нет, сейчас ему это даже было не важно, ведь он уже почти решился на этот стремительный, рискованный шаг, разрушающий его принципы и опасения здравого смысла, несмело потянувшись ближе к Лауферу за поцелуем, как вдруг случилось то, что заставило молодых людей вздрогнуть.
– Агнет! Фрау просила подать кофе! – прокричал женский голос неподалеку от сторожки, и ослепленный Том словно очнулся от нового окутавшего его наваждения. – Ты слышишь?
Взглянув совершенно другим взглядом на немного растерявшуюся брюнетку, все еще стоящую напротив, мужчина осторожно взял ее за тонкое запястье и, по-доброму усмехнувшись, отстранил эту ласку от своего лица, после чего на ослабевших ногах поспешно направился в сторону кухни, чтобы вернуть ключи. В висках ожесточенно бился пульс, принося ощутимую боль от такого безумного темпа, и Томас, стараясь глубже дышать, успокаивал себя тем, что он все же смог остановиться, когда им помешала какая-то вовремя появившаяся поблизости девушка.
Едва не случилось непоправимое, и Том теперь пытался уверить себя в том, что он поступил правильно, именно так, как действительно было нужно поступить взрослому мужчине. Освободившись от магического плена тех прекрасных глаз, здраво и трезво мыслить было значительно проще, однако чувства по-прежнему пытались взять верх над разумом, и это им уже практически удалось.