В панике, Анна осмотрелась по сторонам. С ужасом, она увидела, нож рядом с собой и девушку, которая лежала с закрытыми глазами. Дрожа от страха, Анна отшатнулась в сторону, едва не поскользнувшись. Перекатившись на колени, она подползла к девушке. Неосознанно, Анна начала плакать. Чем-то внутри себя она понимала, что все кончено.
– Что с вами?
Протянув дрожащую руку, Анна хотела прикоснуться к девушке, но потом застыла от ужаса. Осознание накатило на нее, и она отшатнулась в сторону. Девушка не дышала. Она умерла! Руки Анна снова натолкнулись на холодный нож.
Закричав от ужаса, Анна упала, второй раз за этот вечер, теряя сознание.
Глава 2
два месяца спустя
– Вы должны сделать всё, чтобы леди Фултон осталась жива. Суд не состоится. Завтра вы вынесете для неё только одно решение. И решение не будет смертным приговором. Это в ваших же интересах.
Надменный голос, которым был отдан этот приказ, неприятно резанул по ушам судьи Девенпорта, но он не сделал ни единой попытки возразить своему собеседнику. И вряд ли кто-нибудь посмел бы обвинить его из-за этого в трусости. Надо быть откровенным глупцом, чтобы попытаться совладать с восьмым герцогом Уэйнрайтом, который держал в своих руках столько власти и денег, сколько не было ни у одного другого пэра Англии. Наверное, именно эта власть позволяла ему разговаривать с людьми с некоторой долей презрения и иронии. Никто не смел возразить Джордану Баррингтону, и он прекрасно знал об этом. В ином случае он не позволил бы себе занять место судьи, предоставляя тому возможность усесться в менее удобное кресло, по другую сторону широкого стола.
– Что же я должен сделать? – выдавил судья Девенпорт, тяжело сглотнув, когда взгляд темно-зеленых глаз впился в него, сжимая, словно в тисках страха. Судья встречал на своем пути многих людей, от отпетых мошенников до убийц, которые сметали все на своем пути, но этот мужчина отличался от всех.
– Дайте девчонке право выбора. Казнь или трудовой договор. Она должна сесть вместе с другими заключенными на корабль, идущий к берегам Австралии. Это всё, что от вас требуется, – Джордан сложил руки перед собой и склонился вперед, будто выискивая в своём собеседнике сомнение, – Можете не сомневаться, я в долгу не останусь. В том случае если девушка согласится, я готов предоставить вам свой самый быстрый корабль для перевозки груза.
В его словах прозвучал настолько открытый намёк, что судья Девенпорт явственно почувствовал, как стены его собственного кабинета начали смыкаться, чтобы похоронить его в своей тесноте. Похоже, он и правда, попал в ловушку, когда согласился на эту проклятую аудиенцию.
– Зачем вам это? Ясно, что без вашего участия девчонку ждёт смерть. Неужели пытаетесь спасти её? Она что, ваша любовница? – пробубнил судья, понимая, что ему всё же придется согласиться и предоставить такую услугу герцогу.
– Делайте своё дело, Девенпорт. Тем более я знаю, что вы и ранее проворачивали нечто подобное. Я плачу вам деньги и хочу увидеть достойный результат, – Джордан хмыкнул, а затем бросил на стол кожаный мешочек с деньгами. – Иначе…
Он поднялся на ноги, даже не удосужившись договорить. Он знал, что судья из кожи вылезет, но сделает всё, чтобы ему угодить. Действительно, иногда полезно знать слабые места своих собеседников.
– И ещё, – Джордан снова посмотрел на судью, а затем достал кольцо из внутреннего кармана своего сюртука. Покрутив кольцо в руке, Джордан бросил его судье, который только чудом сумел поймать маленькую вещицу, пока оно не оказалось на ковре, – Вы знаете, что с этим делать. Скоро я вернусь за ним.
Анна лежала на соломенном тюфяке, с тоской разглядывая трещины на потолке. Она давно выучила каждую щербинку, выемку и впадинку своей камеры, где провела уже несколько месяцев, ожидая решения, которое определит её дальнейшую судьбу.
Острая, но уже очень привычная боль прострелила голову, стоило Анне только подумать о том, что произошло в тот вечер, который разделил её жизнь до и после. И, как и каждый раз, совсем никаких ясных воспоминаний.
Беспомощность накатила на Анну. Почему, почему же так сильно болела голова? Будь её сознание не таким спутанным, она смогла бы доказать всем и каждому, что никого не убивала. Анна не могла точно сказать, зачем отправилась в ту комнату, в которой произошло это преступление, но точно не для того, чтобы кому-то навредить. На такое она не способна.
Резко перевернувшись на бок, Анна всмотрелась в темноту, пытаясь понять, почему всё так резко изменилось. Совсем недавно, она спокойно жила в деревне, не зная забот светского общества. Теперь же её обвиняли в жестоком убийстве. Неужели она и впрямь сделала это? Могла ли?
Анна уткнулась лицом в ладони, поспешно пряча слезы и заглушая собственные всхлипы. Но, и это не помогло. Даже в темноте, всё, что стояло перед глазами Анны, это нож и её собственные руки, обагрённые чужой кровью.
Безысходность накатила на неё, заставляя всхлипывать все громче. Анна знала, что может плакать сколько угодно. За все эти месяцы она пролила очень много слёз. Никто и никогда не придёт с утешениями для неё. Семья отказалась от неё, предпочитая не принимать на себя тень запятнанной репутации Анны. Ни сестра, ни родители, не навестили её в тюрьме, передав сообщение о своем решении не иметь с ней никаких личных дел. Она осталась в полном одиночестве, как в этой камере, так и в жизни. Но, скорее всего об этом ей даже не придётся погоревать.
Анна резко выпрямилась и села. Лежать больше не было сил. Поднявшись, Анна прошлась по своей небольшой площадке, разминая ноги. Она не знала, день или ночь сейчас, и если честно, не очень этим интересовалась. Какая разница, какое время суток, если уже завтра ей вынесут приговор, и почему-то Анне казалось, что решение будет не в её пользу.
Где-то рядом звякнули ключи, и раздался звук отворяемой решётки. Анна подскочила к металлическим прутьям своей темницы и прислушалась. Неужели кого-то ещё привели сюда? А чему собственно она удивляется? За всё время, что ей довелось провести здесь, людей приводили и уводили. Кто-то из них выходил на свободу, а кого-то ждала иная, более жестокая участь.
Ключи снова загремели, а затем наступила тишина. Анна поняла, что кого-то закрыли в соседней камере, которая пустовала с тех пор, как женщину бродяжку выпустили на волю. По крайней мере, Анна надеялась на то, что её отпустили, ведь по её собственному мнению бедная Кэтти не сделала ничего плохого. Наверное, каждый, кого приводили сюда, думал, что не совершал преступление, за которое должен быть наказан.
Так и не дождавшись ответа из соседней камеры, Анна вздохнула и вновь подошла к своей подстилке. Пожалуй, чем быстрее наступит следующий день, тем лучше. А в тюрьме был лишь один способ убить время. Сон.
Анне казалось, что она только успела закрыть глаза, как тут же дверь камеры открылась. Дёрнувшись от испуга, девушка резко выпрямилась и уставилась на вошедшего в камеру охранника. Он нёс поднос с тарелками. Анна тяжело сглотнула и отшатнулась к стене. Похоже, она проспала весь вечер и всю ночь, ведь в тюрьме кашу приносили только на завтрак.
– Ешь, – мужчина грубо подтолкнул поднос в ее сторону, а затем поспешно отодвинулся, – и лучше поторопись. С тобой хочет переговорить главный судья.
Анна удивлённо посмотрела на охранника, а затем на поднос с едой. Как она могла прикоснуться к еде, если знала, что судья собирается поставить точку в её терзаниях? Нет, она не настолько хладнокровна.
Поэтому, поднявшись на ноги, Анна обтёрла взмокшие руки об юбку тюремного платья.
– Я бы хотела сразу же поговорить с судьёй, – как можно громче сказала она.
Мужчина пожал плечами. Ему было совершенно безразлично, приступит ещё одна заключенная к своему завтраку или нет.