Кульминационным пунктом новой революции явился взрыв гранитного монумента Ленина на Губернаторской площади (бывший площади Ленина). Демократы во главе с Маоцзедунькой рассчитывали на то, что этот взрыв народ встретит с величайшим ликованием как окончательное освобождение от проклятого прошлого (это ее слова). Но ликования не получилось. На площадь пришло поглядеть на зрелище несколько десятков бездельников и пьяниц. После взрыва город погрузился в мрачную апатию. Ждать спасения было больше неоткуда.
Величайшая веха в русской истории
В первый же год перестройки все уцелевшие церкви были открыты и отданы попам в полное распоряжение. В поразительно короткие сроки в Партграде появились буквально сотни служителей культа всех сортов и рангов. Такого количества их в Партграде не было даже в дореволюционные годы. Начался неслыханный расцвет церкви. Попы стали обзаводиться домами, дачами, автомашинами, заграничными вещами, включая телевизионную аппаратуру и компьютеры. Вскоре по технической оснащенности партградская епархия превзошла правящий аппарат области. Наконец, произошло событие, которое все прогрессивные газеты области назвали величайшей вехой в русской истории, поставив его в один ряд с крещением Руси: Маоцзедунька, которую президент РСФСР Ельцин назначил своим представителем в области, обратилась с просьбой к партградскому епископу благословить ее на управление областью. Епископ просьбу выполнил. В кафедральном соборе состоялась специальная процедура венчания на управление. Во время процедуры Маоцзедунька стояла на коленях перед попами, положив руку на Библию, и выполняла все их указания.
От нечего делать Чернов забрел в собор. Он был так потрясен происходящим, что стоявший рядом с ним молодой человек рассмеялся, взглянув на его лицо.
- Ни в жизнь не поверил бы в такое, если бы сам не увидел, - сказал он. - Думаю, что это - апогей идиотизма. То, что наши руководители сплошь кретины и подлецы, меня это не удивляет. Но как может народ, переживший такую трагическую историю, мириться с этим, - этого я понять не могу. Не народ, а мразь сплошная. Я с таким народом не хочу иметь ничего общего, будь он проклят. Тьфу!
Окружающие зашикали на них. Какие-то молодые люди в рясах подбежали к ним и вытолкали из церкви. Появилась милиция. Чернова и молодого человека потащили в отделение. Увидев, что Чернов - безрукий инвалид, засмущались.
- Вы, ребята, небось комсомольцы или даже члены партии, - сказал собеседник Чернова. - Кому и чему вы служите?! Отдаете ли вы отчет себе в том, что тут творится? Ладно, пошли в отделение! Сажайте нас за хулиганство. Только вот простят ли вам ваши потомки ваше участие в контрреволюции и разгроме страны?
Милиционеры сказали, что они и сами понимают, что творится что-то неладное. Но им приказано, и они подчиняются.
- Кому подчиняетесь? - не унимался собеседник Чернова. Кто вам приказал? А своя-то голова у вас есть на плечах?
Свернув за угол, так чтобы не видели попы (а не то донесут начальству, и потом беды не оберешься!), милиционеры отпустили Чернова и его собеседника. Последний назвался Сергеем Потаповым, бывшим комсомольским функционером, ныне безработным. Разговорились.
От эйфории к отчаянию
-Семьдесят с лишним летборолись с религиозным мракобесием, беспримерную культурную революцию осуществили, образование всем дали, вели грандиозную просветительскую работу, и все впустую, - сказал Сергей. - В чем дело? Ты (Сергей по старой комсомольской привычке сразу стал обращаться к Юрию на ты) только посмотри! Вдруг обнаружилось, что массы остались такими же дремуче-темными, как в прошлые века. Мелют всякий вздор. Верят во всякую чепуху. Готовы бежать за всяким шарлатаном.
- Я в последнее время начал перечитывать с этой точки зрения все, что читал ранее, - ответил Юрий.
Массы всегда вели себя и ведут по одним и тем же законам поведения масс. И никакое образование их не переделает. К тому же, как я опять-таки недавно заметил, всякая культура и образованность в конечном счете вырождается в бескультурье и невежество, причем - высокоразвитое и претенциозное. Наше образование породило в итоге миллионы невежд, воображающих, будто они знают и понимают все.
- Ты прав. Я сейчас время от времени просматриваю то, что делала наша пропаганда. Я ведь был секретарем горкома комсомола по идеологии! Я в ужас прихожу от сознания, каким пустословием мы занимались. А ведь тогда это все казалось содержательным, значительным, важным. Знаешь, я в последнее время стал подозревать, что вся эта перестройка есть результат чудовищной глупости и безответственности нашего высшего руководства. Эти подлецы и кретины играют наверху в великую историю, борются за власть, думая, что она позволит им преобразовать жизнь по их произволу. Ничего не выйдет, если их даже наделить полномочиями Бога. В основах жизни лежат какие-то законы, которые не подчиняются никому. Их не в силах преодолеть никакая власть, никакие массы. Их надо принимать во внимание в своей деятельности как законы Бытия, как законы Природы. А именно это и не делается. Люди впадают в эйфорию преобразователей. И делают глупости в надежде на то, что авось что-то получится. А когда начинают ощущать тщетность усилий, впадают в другую крайность - в отчаяние. И начинают творить глупости от отчаяния, от сознания безнадежности любых усилий.
Самоубийство Макаровых
После провала путча и запрета КПСС в городе началась чистка увольнение с работы всех, заподозренных в сочувствии путчистам, и аресты тех, кого специальные комиссии сочли участниками подготовки путча в Партграде (ныне - в Царьграде). Газеты сообщали о многочисленных случаях самоубийства бывших работников партийного аппарата и КГБ, а так
же идеологических работников - нераскаявшихся сталинистов и потенциальных путчистов, как их определила демократическая пресса.
Среди покончивших с собою было упомянуто имя бывшего преподавателя марксизма-ленинизма в университете профессора Макарова и его супруги. Прочитав это сообщение, Чернов немедленно направился к дому, где жили Макаровы. У дома стоял милиционер. Он сказал Чернову, что квартира Макаровых опечатана, что никаких похорон не будет, что мэр (милиционер сказал мера) города приказала всех путчистов, покончивших с собой, сжечь, а прах выбросить на помойку.