– Конечно, – Геннадий подошел и поцеловал жену в уголок рта. – Пойдем, наш уик-энд должен получить логическое завершение.
Чуть позднее Баринский покрывал благодарными поцелуями лицо Влады. Ему всегда было так хорошо с этой женщиной. Хотя в его жизни были мимолетные интрижки, ни одной из них он не придавал особого значения. Они не имели для него важности, потому что любил он только одну женщину – свою жену. К ней он и возвращался из объятий любовниц, существовавших для него только в миг наивысшего наслаждения.
Потом ему было неловко. Не от самого факта измены, а оттого, что была необходимость еще какое-то время играть в благодарность, преступную нежность, внося в уже завершившиеся отношения элемент мелодрамы. Переступая порог своего дома, Баринский играл роль преданного заботливого супруга, что ему вполне удавалось. Влада, казалось, ничего не подозревала. Чувство вины заставляло Баринского с еще большей нежностью обращаться с ней.
Жену он считал женщиной, с которой ему предстоит встретить старость. Он успел смириться с отсутствием детей или делал вид, что смирился. Как все мужчины не желал верить в то, что причина их бездетности в нем, в его слабом семени. От обследования категорически отказался, предоставив Владе полную свободу в походах по бесконечным консультациям, сдаче анализов. В глубине души хотел, чтобы однажды жена призналась в собственной неспособности забеременеть. Но и в этом случае она была для Геннадия вне конкуренции. Он не мечтал о серьезных отношениях с другой женщиной. Его чувства к Владе все еще были свежи, искренни. Он не хотел ничего менять. Знал Геннадий и то, что это исключительно его мнение. Мама невестку называла поварихой. Влада молча терпела нелюбовь свекрови, но и сама душу на распашку не раскрывала. То, что Женя нашла общий язык с Ниной Степановной, казалось Баринской чем-то невероятным. Взбалмошный характер свекрови, отягощенный болезнью, вдруг сгладился, стал более миролюбивым.
– Как это могло произойти? – поздно вечером, когда в доме уже воцарилась тишина, Владе не спалось. Она отложила книгу и повернулась к засыпающему над медицинским журналом мужу. – Здесь что-то не так.
– О чем ты?
– О том, что молоденькая девочка смогла найти подход к Нине Степановне.
– Ничего удивительного, по-моему. Ты же знаешь: старики и дети всегда говорят на одном языке. К тому же эта девочка очень старается.
– Ты забываешь, что твоя мама нездорова, а Женя никогда раньше не попадала в такую ситуацию.
– Откуда нам знать? – задумчиво произнес Баринский. – Нам известно только то, что она посчитала нужным рассказать. Ясно одно: жилось ей несладко.
– Гена, а тебе не приходило в голову, что она не так проста, как хочет казаться?
– Ты не поверишь, я настолько ей доверяю и сам не знаю почему, – окончательно проснулся Геннадий.
– Ты как порядочный человек решил, что она будет тебе признательна до гроба. – Влада наклонилась и прошептала мужу на ухо: – Что, если она скрывается у нас!
– Она хотела покончить с собой, ты забыла?
– Только потому, что ей невыносима жизнь сироты? – Влада энергично затрясла головой. – Не верю!
– Хорошо, что ты предлагаешь?
– У тебя много знакомых в органах. Пусть сделают запрос. Документы Жени у нас есть. Я выпишу номер паспорта, серию…
– Залезешь в ее вещи! – возмутился Баринский.
– Тише, тише, – Влада оглянулась на закрытую дверь. – Что ты так кричишь!
– Мне казалось, ты доверяешь ей. Оказывается, только на словах!
– Не хватало нам поссориться из-за этой пигалицы. – Влада откинулась на подушку.
– Я не собираюсь с тобой ссориться. Послушай. Ты в своем ресторане привыкла судить о людях по тому, какие блюда из вашего меню они выбирают. Такие, как Женя, вообще никогда не были в ресторане. Потому в твоем понимании они не достойны доверия?
– При чем здесь ресторан? – недоуменно спросила Влада. Она любила свою профессию и очень обижалась, когда ее незаслуженно принижали. Обычно этим занималась Нина Степановна. Свекровь считала, что ее сын, с высшим образованием и несомненным талантом, достоин лучшей партии. – Кстати, у меня тоже много знакомых. Я и сама могу что угодно узнать.
– Занимайся, если у тебя есть на это время. – Геннадий потянулся и выключил бра. Закрыв глаза, дал понять, что разговор окончен. Влада молча отвернулась. Она решила промолчать, чтобы на самом деле не поругаться из-за этой девчонки, которая так беззастенчиво прижималась сегодня к чужому мужу, к мужчине, давшему ей крышу над головой и жизнь, о которой та могла лишь мечтать.
Влада пыталась уговорить себя, что ей померещилось. Баринская знала за собой грешок ревности. Просто Женя очень благодарна им за эту новую жизнь. Она не станет все разрушать своими руками? Тем более, что Баринский, кажется, решил принять в ее судьбе самое активное участие. Он, сам того не осознавая, играет роль отца взрослой дочери. Скоро он скажет, что Женя должна учиться, что ей нужно обязательно получить образование. Геннадий всегда такой: или все, или ничего. Влада быстро открыла глаза. Все-таки им не хватает своих детей. Двоих, а то и троих. Геннадий был бы хорошим отцом. Баринская до боли закусила губу: ее любви и заботы тоже хватило бы не на одного ребенка, никто не был бы обделен.
Баринский перевернулся на другой бок к Владе. Сон у него, как рукой сняло.
– Влада!
– Что? – она не хотела поворачиваться, чтобы муж увидел, что она на грани слез.
– Я хочу тебя.
– Ты думаешь, секс – решение всех проблем?
– Ты не разделяешь этого взгляда?
– Как это по-мужски. – Влада сняла шелковую рубашку. – Хотя, почему нет? Давай займемся любовью.
– Пока ты отвечаешь «да», у меня остается надежда, – Баринский поцеловал жену, прижал ее к себе, вдыхая аромат ее волос.
Влада сразу поняла, о чем он говорит. Его пронзительный взгляд подтвердил, что она не ошиблась. Стало совсем грустно, но не ответить на ласки мужа Баринская не могла. Удовольствие, которое оба получали от близости, на какое-то время скрашивало боль от тщетности усилий. Тема, с некоторых пор закрытая для обсуждения, не была забыта. Каждый по-своему переживал, но старался не показывать этого. В их разговорах не было места для взаимных упреков – правило, соблюдаемое давно и существенно облегчавшее отношения. Однако в этот момент Влада не знала о планах, которые муж вынашивал в тайне от нее. Оба еще не знали, к чему приведет эта не самая невинная затея, впоследствии круто изменившая устоявшуюся жизнь семьи.
Весна настала рано, растопила февральский снег и уже больше не позволяла ему покрывать белым ковром жаждущую тепла землю. Лишь ранним утром можно было увидеть, как зима пытается вернуть утраченные владения, укрывает серо-коричневые просторы воздушным снегом. Легкие пушистые хлопья величественно падали с небес, теряя всю свою привлекательность, достигнув земли. Здесь они превращались в капли, лужи, грязные ручьи. Природа оживала, она заждалась привычного хода событий, распахнув объятия смело наступающей весне.
Радовалась приходу тепла и Женя. Ее биологические часы четко реагировали на предстоящие изменения. Чаще, чем обычно, Платова ощущала себя одинокой. Речь была не о том, что она жила в семье, в которой на нее не обращали внимания, а в том, что она мечтала о романтических приключениях. Еще не так давно она собиралась покончить с жизнью, а теперь полна фантазий о любимом, который подарит ей весь мир. Тот мир, что был к ней так жесток, а сейчас повернулся своей лучшей стороной. Женя пришла к выводу, что ничего в этой жизни не дается просто так. Выстрадав эти невероятные перемены и получив шанс начать все сначала, Платова надеялась, что эта весна будет особенной, неповторимой, судьбоносной. Играли гормоны, хотелось любви, нежности, но пока все силы расходовались на уход за Ниной Степановной, и единственным развлечением для Жени был просмотр телевизора. В каждом романтическом сюжете Платова ставила себя на место главной героини, переживала бурные романы, веря, что однажды в реальной жизни ее захлестнет волна настоящей любви.
Прошло достаточно времени с того жаркого августовского дня, чтобы Платова окончательно забыла о бабушке, односельчанах, подругах. Она считала себя горожанкой, которая никогда не вернется к прежней жизни. Чувство благодарности к Баринским, давшим ей еду, кров, материальные блага, со временем видоизменилось. Теперь, когда она так долго и усердно ухаживала за Ниной Степановной, участвовала в хозяйственной жизни семьи, Женя решила, что ничего не получает даром, просто так. Она никому ничем не обязана, потому что отрабатывает все, что получает в этом доме. Попробовали бы они потакать капризам взбалмошной старухи, которая, ко всему прочему, желает разрушить брак своего сына. Пока Женя ни с кем не говорила об этом. Нина Степановна тоже больше не повторяла своего предложения. Заветный бархатный мешочек продолжал принадлежать своей хозяйке и охранялся ею как зеница ока. Иногда Жене казалось, что зловредная баба жалеет о своей слабости: она не должна была открываться, не должна была снимать маску лицемерия. Платова не оправдала ее доверия. Испытывая возрастающую неприязнь друг к другу, обе решались лишь на обмен жесткими взглядами и мысленными не самыми лестными пожеланиями. Нина Степановна, учитывая свою полную зависимость от Жени, периодически рассказывала невестке и сыну, какая «Женечка умница».