Темные, смеющиеся глаза Медеи глядели на Габриеля мудро, загадочно, почти влюбленно.
– Не колдунья я, а предсказательница, – подмигнула ему старушка.
– Она говорит, что предсказывает судьбу, – перевел Габриель с довольным видом.
Они успели на пароходик за несколько минут до отплытия. Сейчас он, бойко разрезая носом волны, бежал по неспокойному морю к острову Манхэттен. Кроме них, двоих матросов и разносчика с корзиной яблок на коленях на палубе никого не было. За спиной статуи Свободы садилось солнце, очерчивая ее темный силуэт в розовеющем вечернем небе.
– Если Медея и колдунья, то колдунья добрая. Габриель, я рассказала тебе всю правду. Я действительно обещала Виолетте Венти вырастить ее мальчика как своего собственного сына. Теперь ты знаешь, что Медея помогла мне спрятать ребенка, накормить. Она успокаивала меня, когда я чуть не сошла с ума, потеряв Ингри. Теперь, когда старушка и я, Ингри и Эллис далеко от тех, кого мы очень любим, мы связаны друг с другом, словно родные. У меня в характере преданность и привязанность, и я… постоянна в любви, – Дженни мягко улыбнулась. – Сейчас твоя очередь рассказывать, как ты нашел Ингри и что задержало твой отъезд.
– Когда я уехал с острова Эллис, мне в голову пришла… неплохая мысль: дождаться тебя на причале в Манхэттене и удостовериться, приехали ли твой дядя или его друг. Кроме того, мне хотелось проститься с тобой еще раз, cara, – Габриель придвинулся к ней. Его сильное, мускулистое бедро прижалось к ее телу. Он обнял Дженни за плечи.
Его близость была приятна, но слишком волновала, будила воспоминания о страсти, вызывала желание. Дженни склонила голову на его плечо, и он ласково коснулся губами ее лба. «Как хорошо, как правильно, что мы вместе, – сказала она себе. – Но Габриель не хочет ничего менять. Ни сейчас, ни, возможно, в будущем…»
«Наверное, дядя ждет ее на берегу. Он увезет Дженни на свою ферму в Айову, выдаст замуж за соседа-фермера, – подумал Габриель. – Нет, надо выбросить из головы эти мысли».
– Итак, я ждал тебя. Вдруг мимо меня пробежал Флинн с Ингри на руках. Я схватил его за руку. Он резко обернулся и выхватил пистолет, еще не видя, кто его остановил. Из-за тебя, милая Дженни, я чуть не лишился жизни.
По его губам скользнула знакомая быстрая усмешка, будто он хотел сказать, что все это не имело значения для него. В его словах ей почудился тонкий намек на ее вину. Но Дженни была счастлива и в долгу перед ним, поэтому решила сделать вид, что не поняла его.
– Зато ты спас мою жизнь. Если бы Ингри не нашлась, не знаю, что бы было со мной, – Дженни содрогнулась от ужаса. – Я знаю, что Джоко поспешен в своих выводах, но откуда у него пистолет, и почему он направил его на тебя?
– Он сказал, что увидел на острове и опознал трусливого обманщика, от которого он должен спрягаться в Нью-Йорке. Он сунул мне малышку и был таков, – Габриель щелкнул пальцами и взъерошил волосы Ингри. Девочка приоткрыла заспанные глазки и теснее прижалась к Дженни.
– Я вижу, ты любишь детей, – сказала девушка. – Тебе нужны собственные малыши. Но, Габриель, – от внезапного страха у нее перехватило горло.. – Ингри могли убить вместе с Джоко!
– Нужно быть осмотрительнее, не доверять ребенка незнакомым людям, таким, как Джоко… или я. Ты ведь совсем ничего не знаешь о нас. Эй! – Его замечание, даже если оно было шуткой, попало в цель. Дженни резко отодвинулась от него, синие глаза потемнели от гнева.
– Мне казалось; я немного знаю вас, мистер Ангел, но я не заметила вашего стремления помочь мне, – выпалила она. Габриель ласково, успокаивающе, как умел только он один, коснулся ее подбородка.
– Моя фамилия Агнелли. Извини, Дженни, мне не следовало этого говорить. Эй! Не сердись! – его глаза умоляюще смотрели на девушку. Чувство вины и раскаяния мгновенно стерли с его лица выражение мужской самоуверенности, и Дженни сразу же простила его: не такой уж он плохой человек. Она знала, что ее слабостью, а, возможно, и чертой характера, было то, что она слепо доверяла тем, кого любила. Теперь она понимала, что ее поведение не только неразумно, но даже опасно. Вот сейчас она снова забылась и поверила Габриелю, хотя он сам просил ее быть осторожнее с незнакомцами. Красивый мужчина, с чувственными губами и искрящимися глазами, с невестой, которая напрасно ждет, что ее позовут, отвернувшись от нее, задумчиво смотрел на закат. Нет, она не позволит себе шалить его самолюбие, неважно, что он привлекателен, а она уже многим обязана ему.
– Ты потратил свои деньги, отложенные на дорогу, чтобы освободить нас. Как ты теперь доберешься до Калифорнии? Вот… возьми мои. Я обменяла шведские кроны на десять зеленых долларов. Правда, осталось только восемь… нас накормили какой-то бурдой на острове. И я заплатила женщине, которая накормила Эллиса. Надеюсь, мой дядя сможет отдать тебе остальные. Если нет, то я буду работать и верну тебе долг, – вид Дженни выражал тревогу и озабоченность. – Я никогда в жизни не занимала денег, и мне неприятно, что пришлось это сделать сейчас. – Она была в панике, чувствуя, что ее независимости может быть нанесен большой ущерб.
– Забудь об этом, Дженниланган. Я дал охраннику столько, сколько он просил… Через две-три недели работы в Нью-Йорке у меня будут деньги на дорогу. Оставь свои деньги себе. Тебе они нужнее, чем мне.
Пароходик причалил к пристани. Огромный город встречал их мириадами мерцающих огней. Стоя на носу суденышка, Дженни оглянулась на белопенный след на воде за кормой, на остров Эллис и мисс Либерти с факелом свободы в руке. Ее охватила бурная радость и ожидание зари нового дня. С отеческой заботой Габриель повел женщин с детьми по причалу.
Вдруг из темноты навстречу им выступили три неясных фигуры.
– Дженсин Лангансдатер! – позвал один из мужчин.
– Габриель, наверное, это друг моего дяди! Я знала, дядя Эвальд не бросит меня, – она кинулась к ним, потом нерешительно остановилась. Девушка заметила, что они пьяны. – А, Гьерд Зорн! Теперь-то что вам надо от меня? – спросила она с холодным презрением. Переводчик злобно смотрел на нее бесцветными, слезящимися глазами.
– Из-за вас меня уволили… выгнали с работы! – закричал он заплетающимся языком. Лицо его стало багровым. Двое крупных мужчин, как две капли воды похожих на него, – возможно, его братья – поддерживали Зорна под руки. Один, смущаясь, принялся извиняться перед Дженни на шведском языке. Второй пытался удержать и урезонить Гьерда, но тот вырвался и, сжав кулаки, двинулся к девушке.
– Вас уволили из-за непорядочного поведения, мистер Зорн, – резко сказала Дженни. – Скольким растерявшимся, напуганным женщинам вы сломали жизнь? А ведь ваша обязанность – помогать нам, приезжим. Как вам не стыдно, сэр! – Когда взбешенный переводчик приблизился к девушке, Габриель шагнул вперед и закрыл собой Дженни. Один удар пришелся Зорну в живот, второй – в голову. Согнувшись пополам, Гьерд рухнул на землю. Он неподвижно лежал на булыжниках мостовой, глядя на девушку удивленными, безумными глазами.
– Ты заплатишь мне за это, Дженни Ланган! – прошипел он. – Даже если мне придется перевернуть вверх дном весь город… всю страну от края и до края, я найду тебя, всех вас. И когда найду… вы дорого заплатите мне! – Левый глаз Зорна заплыл и стал багровым. Приятели подняли незадачливого переводчика и потащили прочь.
– Дьявольское отродье, – прошипела ему вслед Медея.
Габриель весело рассмеялся.
– Медея – злющая маленькая старушонка, У нее очень красочная речь. Ты не боишься доверять ей детей, Дженни?
– Она ругается только по-итальянски. Я с трудом ее понимаю. А беспокоиться о маленькой шведской девочке и о младенце совсем нет причин. И… Ангел Габриель, спасибо тебе за помощь. Чао! Прощай. – Дженни улыбнулась, поставила на землю корзину и протянула ему руку. – Напиши мне в Айову, а еще лучше, приезжай, и я верну тебе твои деньги до последнего цента.