— Фух, — вздох облегчения вырвался из моего горло, которое освободилось от железных рук жажды, облегчая ситуацию. Это тяжело, когда перед тобой девушка, истекающая кровью, а тебе нельзя даже каплю попробовать. «Живая» кровь делает нас безумными. «Живая» кровь — это тёплая, та, которая несколько секунд назад бежала по венам человека, или животного. Есть ещё и «мёртвая» кровь — это та, что с пакета.
Томно вздохнув, я пошла на поиски ванны, чтобы привести в порядок пол, залитый кровью, ибо оставлять эту картину так нельзя.
Когда на улице достаточно хорошо стемнело, я открыла большое панорамное окно, и вышла на балкон. Город ночью будто ожил, озарившись множеством разноцветных огоньков, придавая ему особого шарма. Если бы у меня спросили: «Какое время суток тебя больше нравиться?», я не думая ни секунды, ответила, что ночь я люблю больше всего. Это как расправить крылья, после долгой спячки в коконе. Как глоток свежего воздуха.
Как-то грустно хмыкнув, я зашла обратно в квартиру, смотря на труп девушки Грейси, и на своего друга с поломанной шеей на полу возле кровати, где лежала блондинка. Взяв вторую на руки, я перекинула её тельце через плече, и опять пошла на балкон. Посмотрев вниз, и убедившись, что там никого нету, я пригнула с двенадцатого этажа. Успешно приземлиться не удалось, но хоть тело не уронила.
Улица, освещенная желтым светом от фонарей, пустовала, из-за чего казалась мёртвой.
Открыв дверь своей машины, я с усилием положила на заднее сиденье длинноногую, ругаясь себе под нос. Вдруг, шорох с левой стороны привлёк моё внимание. По ту сторону дороги, под фонарем стоял человек, смотря прямо на меня. Чёрт, а я так не хотела кого-то убивать, ибо свидетелей мне не нужно.
Хлопнув дверцей, я сделала шаг по направлению к человеку, но сзади услышала голос друга:
— Иногда ты слишком много применяешь силы, когда этого делать не стоит, — Эди открыл багажник, закрывая мне вид на силуэт человека, и засунул туда чемодан, который я сложила для девушки. Проигнорировав реплику Эдвина, я хмуро посмотрела на место под фонарем, но там уже никого не было. Но поздно, легкий шлейф шикарных духов никуда не делся...
* * *
Погода в Нью-Йорке менялась очень часто и очень кардинально. Вчера могли лить ливни с грозой, а на следующее утро может ярко светить солнце, обжигая своими лучами. В принципе, сейчас была похожая ситуация, из-за чего Эди ходил весь раздражённый и злой, чего я не могла понять. В некоторых случаях, обращённым вампирам солнце вредит не только глазам, но и коже — появляется сильно раздражение, а через долгое время под яркими лучами, кожа начинает облазить с острой болью. Тридцать процентов обращённых вампиров попали в эти случаи, но, к счастью, Эди эти проценты не задели, и ему спокойно можно передвигать на солнце, только с очками, конечно. Но он продолжает стоять рядом, нервно постукивая телефоном о ладошку.
— Это раздражает, — спокойно сказала я рядом стоящему вампиру, еле сдерживаясь чтобы снова не сломать ему его телефон. Друг рядом громко фыркнул, чем привлёк моё внимание.
— А что тебя вообще не раздражает? — его рука легко прошлась по коротким волосам, придавая ему более сексуальный вид. Я не единственная девушка, которая проследила за этим движением с обожанием. Да, мне как и всем молодым особам нравятся красивые парни с хищным взглядом и хулиганским видом, но мой лучший друг оставался им и по сей день.
Я всего лишь цыкнула языком, поворачивая голову обратно, резко натыкаясь на глаза цвета кофе. Он стоял возле входа в универ, видя беседу со своими друзьями о какой-то вечеринке на улице не далеко от этого места. На его лице сияла улыбка похожая на те фальшивые, когда люди хотят скрыть свои настоящие эмоции.
— Ты уже долго на него смотришь, — заметил Эди, смотря на того человека, за которым наблюдала я несколько секунд назад. Я хмуро посмотрела на парня.
— Ничего не подумай, Эди. — я отвела взгляд, доставая телефон.
— Я ничего и не думаю. Ты мне как сестра, как и я тебе...
— ... Как сестра... — на моих устах появилась хитрая улыбка, и я не выдержав, засмеялась, но быстро успокоилась под пристальным взглядом «сестренки».
— Ты же ничего не будешь от меня скрывать. Особенно, если это что-то важное, а для меня важна ты. Я уверен в тебе, родная! — после таких громких слов неприятный осадок остался внутри меня, заставляя корить себя за скрытость и недосказанность. Ведь я ему так и не рассказала о том, что меня видели как я прыгала с двенадцатого этажа с тушей на руках. Что тот, кто меня видел, имеет глаза цвета кофе.