— Не беспокойтесь, Стас, — Виолетта пожала его руку своей — сухой и горячей. — Я попробую сейчас помочь вам в решении этого вопроса.
На банкете было шумно и душно. На столах — тесно и вкусно. Впрочем, на выпивку и закуску налегали в основном артисты. Народ солидный по большей части занимался разговорами.
Бетховенский зал видел многих правителей и правительств за свою долгую театральную жизнь и, честное слово, эти, нынешние, были не из худших. По крайней мере, пили много меньше, чем в далёкие уже советские времена. Хотя стол был уже не тот — слишком много заморского, баклажанного. Креветки пучеглазые, коварные скользкие улитки, суши с роллами. А где сациви? Где лобио, чахохбили, баклажаны, наконец? Неизменными оставались блины с икрой и малосолёной сёмужкой — блюдо на все режимы, аполитичное такое блюдо.
Публика на фуршете была отборная. С пяток вице–премьеров, почти полностью — министерский корпус, крупные во всех смыслах бизнесмены. Экие меломаны! Похоже, питерская мода на оперу прижилась в Москве вполне успешно.
— Ну, за удачу? — Виолетта взяла с подноса подскочившего официанта бокал шампанского.
Стас выбрал коньяк и осторожно, чтобы не разлить Виолеттино шампанское, прикоснулся большой круглой рюмкой к её бокалу:
— За вашу красоту, — отвесил он неловкий комплимент.
Коньяк горячей струйкой проскочил горло, теплая волна разлилась в груди. Стас, ловя кураж, расправил молодецки плечи и потянулся к галстуку. Но остановился — рано ещё расслабляться, вечер только начинается. Виолетта, обдав сладкой волной парфюма — яблоко с корицей плюс горечь мимозы — уже вовсю работала. Стас с удивлением наблюдал, как она по–свойски здоровается с очень даже статусными мужиками, изящно закидывая голову в благодарном смехе. Видно, уже поддавшие мужики не скупились на комплименты.
Хлопнув ещё коньячку, Стас закусил тарталеткой, в которой оказался сырный салат. Блин! Кажется, с чесноком, — расстроился он и украдкой закинул в рот ментоловую пластинку. Он уже наметил, с кем переговорить. Замминистра по транспорту, раз, председатель Фонда промышленников, два…
Но краем глаза он продолжал следить за порханием Виолетты. Как–никак сегодня он в некотором роде её официальный кавалер. И эта роль ему всё больше и больше нравилась. А в особенный восторг он пришёл, когда Виолетта по–свойски расцеловалась с вице–премьером Демьяновым.
Это было уже что–то совсем новенькое. Стас и предположить не мог, что Спесивцева накоротке с самим МихМихом, Мишей — «пять процентов», как за глаза называли Демьянова. Этот вице был одним из самых влиятельных людей нового правительства, а кличку свою снискал потому, что от каждого крупного проекта откусывал по слухам именно те самые пять процентов. Естественно, в свою пользу — не в государственную же, в самом деле.
Учитывая количество проектов, а также их масштабы, Демьянов по праву считался самым вице изо всех вице. А вот поди ж ты! Виолетта щебечет с ним, как с близким родственником! Вот это финт! Покруче «Формулы»!
Стас от изумления даже проглотил ментоловую пластинку. А когда увидел, что Виолетта машет ему рукой, приглашая присоединиться, и вовсе оцепенел. На такую удачу, как личное знакомство с Мишей–пять процентов он сегодня, признаться, не рассчитывал. Ай да Виолетта!
На негнущихся ногах Котов подошёл к Виолетте.
— Миша! — Виолетта бесцеремонно потеребила вице за рукав смокинга. — Познакомься!
Михаил Михайлович, отвечавший на вопрос главы крупного банка, кратко извинившись, развернулся всем телом к Виолетте и Котову. Об этой его особенности — крупный Демьянов не умел крутить головой, а к очередному собеседнику оборачивался всем туловищем — Котов знал прежде понаслышке, и лишь теперь смог убедиться воочию.
— Это мой друг, — Виолетта слегка понизила голос. — Станислав Евгеньевич!
Котов склонил голову, а Демьянов протянул ему руку.
— Демьянов, — представился он, оценивающе разглядывая зардевшегося Котова.
— Котов, — Стас ответил на крепкое рукопожатие.
— Тот самый друг, — продолжала Виолетта, — который хочет купить то самое капустное поле! Ну, я тебе только что говорила!
Ни фига себе, они на «ты»? — изумился Котов и приятно улыбнулся. Мол, да–да, тот самый, из капусты. Все мы оттуда. Кроме тех, кого аист принёс.