— Не надо.
Подойдя к широкой белой чаше для умывания, девушка опустила руки в воду. Одна из служанок быстро подскочила к ней, желая помочь.
— Благодарю, но я могу сама себя привести в порядок, — отказалась Талина, чувствуя раздражение. Она и не надеялась на радушное отношение прислуги, но такая исполнительность, обрамлённая холодом, говорила лишь о неприязни.
— Госпожа, я обязана помочь вам с утренним туалетом, — опустив глаза в пол, ответила она.
— Обязана… — тихо повторила Талина. — Я вполне способна справиться с таким простым делом как умывание самостоятельно.
— Но все мы здесь для того, что бы служить Вам, — подала голос та, что принесла платье.
— Как тебя зовут?
Эта девушка не скрывала своей неприязни, да и вела себя более уверенно на фоне остальных. Чего только стоил этот взгляд и поджатые губы. Девушке и самой часто доставалось от матушки за высокомерный взгляд и всё из-за полуопущенных век. Но тут не физический недостаток был виной, а намерение. Ей были не рады и это чувствовалось.
— Арина. Арина Тарро, Госпожа.
— Так вот, Арина Тарро, я освобождаю тебя и всех остальных девушек от этих обязанностей, — обронила не глядя на девушку Графиня, и уже более холодным тоном добавила — Уйди.
Служанке ничего не оставалось, кроме как поклониться и исполнить волю госпожи. Пропустив служанок к выходу, Арина остановилась у двери. Повернувшись к Графине, она отчеканила.
— Завтрак будет подан в малой зале. Я буду ждать вас за дверью, дабы проводить туда.
«Ещё чего не хватало — с утра пораньше муженька наблюдать.» — подумала Талина, ощущая, как и без того испорченное настроение стремительно ползёт вниз.
— Не стоит, принеси завтрак ко мне в комнату, — приказала она, подойдя к креслу на котором лежало выбранное служанкой платье. Ещё дома, девушка усвоила одну науку, что держать лицо надо, особенно когда ситуация становится острой. Сейчас был именно такой случай, а значит нельзя показывать своего отношения к супругу, по крайней мере, не так явно.
Придав своему лицу немного скучающий, безразличный вид, он провела рукой по искусной вышивке на ткани. Взгляд зацепился за ухмылку на лице Арины.
— Это приказ Графа! — надменно бросила она, после чего опустила глаза в пол.
***
Малая обеденная зала, представляла из себя небольшую светлую комнату, в центре которой был длинный обеденный стол. Белая скатерть, серебряные подсвечники, тёмно-зелёный ковёр под ногами. Холодные цвета не могли убить атмосферу уюта, которая тут царила.
Понимая, что гости вряд ли проснутся раньше полудня, Граф приказал подать завтрак именно сюда. Тем более что принимать пищу, будут только двое. Расторопные слуги уже накрыли стол, по обыкновению, разместив приборы на разных его концах.
Хозяин и хозяйка, следуя этикету, должны сидеть друг напротив друга. Иногда, это доходило до абсурдного. Ведь что бы поговорить, пришлось бы кричать через всю комнату. Именно поэтому рядом всегда был какой-нибудь лакей, дабы передавать слова от одного человека другому. Малая обеденная зала была рассчитана на скромный приём, только для членов семьи. Не больше двадцати четырёх приборов.
Заняв своё место во главе стола, Граф Одилет открыл книгу и погрузился в чтение, ожидая супругу.
— Надеюсь Графиня уже проснулась и готова спуститься к завтраку, — не отрываясь от чтения, Роберт обратился к служанке, которую послал к Талине. Он услышал её лёгкие шаги сразу же, как только она вошла в комнату.
— Госпожа Графиня распорядилась подать её завтрак в покои.
— Она ещё что-то просила передать? — поинтересовался он, никак не показывая своих эмоций. Такое поведение Талины уже не предвещало ничего хорошего. Впереди был ещё торжественный обед, на котором ей желательно бы появиться.
— Да. Графиня сказала что будет завтракать, обедать и ужинать когда того захочет сама.
— Тогда передайте ей, что если она не спустится, я прикажу охране спустить её в принудительном порядке.
— Будет исполнено.
Когда за девушкой закрылась дверь, Роберт тяжело вздохнул. Он ожидал чего-то подобного, но не так быстро. Конечно же ему не было так необходимо её присутствие во время трапезы, но она должна привыкать к новым порядкам. Граф Одилет не обладал такой добродетелью как терпение, поэтому не готов был мириться с неповиновением.
Книга не могла отвлечь его от мыслей о супруге. Пытаясь понять, как же лучше поступить, Роберт ощущал злость. Ведь получалось, что каждый раз она будет спорить, пытаться поступать по своему, а это его не устраивало.