В этой книге я попытался представить мировоззрение Далай-ламы для западной аудитории. Я включил в нее обширные цитаты из его публичных выступлений и наших частных бесед. Так как моей целью было выделить в его учении те моменты, которые могут представлять практическую повседневную ценность для западного читателя, в некоторых местах я умышленно опускаю элементы дискуссий, которые касаются более сложных философских аспектов тибетского буддизма. Те же, кто заинтересован в более глубоком исследовании, могут немало почерпнуть в книгах самого Далай-ламы, список которых приведен в конце этой книги.
Часть I
Смысл жизни
Глава 1
Право на счастье
Я считаю, что основная цель человеческой жизни — счастье. Это очевидно. Независимо от того, кто мы — атеисты или верующие, буддисты или христиане, — все мы ищем чего-то лучшего в жизни. Таким образом, по моему мнению, основное движение в нашей жизни — это движение к счастью...
Эти слова, произнесенные перед огромной аудиторией в Аризоне, стали квинтэссенцией публичного выступления Далай-ламы. Однако его мнение относительно того, что счастье является смыслом жизни, натолкнуло меня на одну мысль. Позднее, когда мы оказались наедине, я спросил его, а счастлив ли он сам?
— Да, — ответил он и после минутного раздумья добавил: — Да, конечно же...
Спокойствие и безмятежность в его голосе не оставляли сомнений в правдивости его ответа. Та же безмятежность присутствовала во всем его облике и в глазах.
— Но является ли счастье достижимой целью для большинства из нас? Достижимо ли оно вообще?
— Да. Я считаю, что счастье достижимо путем тренировки сознания.
Как обычный человек, я не мог не воодушевиться идеей достижимости счастья. В то же время как психиатр я был скован различными другими идеями, в частности словами Фрейда "возникает такое ощущение, что человеческое счастье не включено в план Мироздания". Подобные концепции привели многих моих коллег к мрачному заключению: наилучшее, на что может рассчитывать человек, — это "трансформация истерического несчастья в обычную несчастливость". С этой точки зрения утверждение, что существует четко определенный путь к счастью, кажется неумеренно радикальной идеей. Оглядываясь на годы своей психиатрической практики, я не припоминаю, чтобы кто-нибудь когда-нибудь употреблял слово "счастье" в качестве терапевтической цели. Конечно же, во все времена много говорилось об избавлении пациента от симптомов депрессии или беспокойства, о решении внутренних конфликтов или проблем в общении с другими людьми, но ни один из психиатров никогда не упоминал счастье в качестве конечной цели лечения.
Идея достижения истинного счастья в западном мире всегда казалась недостаточно определенной, неясной, неуловимой. Даже само слово "счастье" происходит от исландского слова happ, означающего в переводе "везение" или "удача". По-видимому, большинство из нас разделяет этот взгляд на мистическую природу счастья. В радостные моменты, которые дарит нам жизнь, счастье кажется нам чем-то случайным, даром свыше. С точки зрения западного человека счастье не является чем-то таким, чего можно планомерно достичь просто путем "тренировки сознания".
Когда я высказал все это Далай-ламе, он поспешил объяснить свою точку зрения.
— Говоря о тренировке сознания в данном контексте, я не ограничиваю слово "ум" рамками познавательной способности или интеллекта. Я использую это слово скорее в значении тибетского слова sem, которое гораздо шире и примерно соответствует понятиям "психе" или "дух"; в него входит интеллект и чувство, сердце и разум. Дисциплинируя себя внутренне, мы постепенно переходим к другому мировоззрению, другим ценностям и подходу к жизни.
Что касается этой внутренней дисциплины, она, конечно же, может включать в себя много вещей, много методов. Вообще говоря, начинать следует с определения факторов, которые ведут к счастью, и факторов, которые ведут к страданию. После этого необходимо постепенно исключить из своей жизни те факторы, которые ведут к страданию, и усилить те, которые ведут к счастью. В этом — смысл моей идеи.
Далай-лама утверждает, что знает, каким образом можно достичь личного счастья. В течение недели, которую он провел в Аризоне, я часто был свидетелем того, как это личное счастье может проявляться в качестве простого желания общаться с другими, в доброте и дружелюбии, которые неизменно присутствовали даже в самых кратких встречах.