Если младенец первые дни после рождения не получает материнского молока, он недополучает до 20 порций самого необходимого, приготовленного ему природой. А вместо этого ему дают чужое молоко, то есть другого состава, с чужими белками и вдобавок стерилизованное. К тому же в рот ему сунут эрзац — резиновую соску, из которой молоко или питательная смесь льется чуть ли не струей, и ребенок становится «ленивым сосуном».
По данным лаборатории И. А. Аршавского, сам акт кормления ребенка грудью удивительно благотворно действует и на мать. У нее не только сразу улучшается настроение, но и ускоряются все послеродовые процессы.
Иногда матери-одиночки оставляют своих детей в родильном доме, отказываясь от них. Но если такая мать в первые минуты после рождения ребенка приложила его к груди, то тогда расстаться с ним она уже не может. Эти первые мгновения близости творят и с матерью и с ребенком чудо: они, видимо, способны предотвратить «безмамность» и «беспапность» нового поколения людей.
Непривычный термин — «беспапность»! Оказывается, и так называемый «отцовский инстинкт» уходит своими корнями не в генетику, а в те же самые первые минуты после рождения ребенка: если в это время отцу дать подержать новорожденного, то его контакты с ребенком наладятся и на всю жизнь отложат отпечаток на его чувства и отношения не только к ребенку, но и к матери. На бурном эмоциональном подъеме от тревоги за мать, от счастья благополучного исхода родов и первого потрясающего ощущения — подержать на руках крохотное беспомощное существо в мужчине и рождается потребность защитить эту новую жизнь.
Рождение ребенка — это внезапный переход его в совершенно новые условия жизни. Как же природа подготовила ребенка к этому переходу?
В организме новорожденного, находясь как бы на взводе, готово к пуску множество различных систем, органов, приспособительных и защитных механизмов, регуляторов и рефлексов. Сразу после рождения ребенку надо дышать, питаться, поддерживать постоянную температуру тела, наладить биологическую защиту и защиту от яркого света или от механических повреждений, чередовать сон и бодрствование и т. д. Если, например, ребенок при рождении попадает в жару, включаются терморегуляторы, то есть все средства, спасающие организм от перегревания, а если в холод, то от переохлаждения; в случае необходимости включается система иммунитета. А включение в работу означает и развитие, совершенствование, укрепление.
Наши предки крестили новорожденного в холодной воде и этим заставляли работать терморегуляторы в самом напряженном режиме. А сейчас в родильном доме его купают в воде температурой 37 градусов, заворачивают в стерильные пеленки в теплой комнате, создавая тепловой комфорт (33–34 градуса), почти тот же, что был у него в чреве матери. И огромное количество приспособительных и защитных реакций, в том числе терморегуляторы, оказывается ненужным и в бездействии начинает быстро ослабевать. То, что в организме не находит применения, что не нужно в жизни, в силу «закона свертывания функций за ненадобностью» сходит постепенно на нет, атрофируется.
Через полтора-два месяца младенец может быть доведен до плачевного состояния. Ему грозит опасностью буквально все: и струя свежего воздуха из форточки, и холодные пеленки, и некипяченая вода. Вот так и выводят ребенка на «лезвие бритвы», когда достаточно небольшого нарушения режима дня, кормления, погрешности в уходе, чтобы ребенок этого возраста оказался в критической ситуации.
Можно ли этот процесс предупредить? И что делать, если многое уже упущено?
Как мы уже писали, наших малышей мучил сильный диатез. Но, как говорится, нет худа без добра.
Не найдя лекарств, мы увидели спасение в прохладе. Она не излечивала, но укрощала зуд этих противных мокнущих болячек, и малыши могли спокойно ползать, ходить, бегать и играть, не обращая на них внимания.
Мы постепенно осмелели и оставляли ребенка в комнате голеньким. Только для сна его заворачивали в пеленку, а на мороз выносили в спальном мешке. А когда малыш начинал ползать по полу и пробовал ходить, на нем были лишь одни трусики. И летом, и зимой… И если летом это воспринималось всеми более или менее спокойно, то зимой… Зимой все возмущались: