Нервное напряжение этих минут наконец спадает. Мы теперь уверены, что Алеша знает, какая это опасность — костер, и уже не бросится в него со всего разбега. Его можно пустить бродить по саду и одного.
Вот эта история окончательно убедила нас в том, что «прятать спички от детей» — значит увеличивать опасность пожара: ведь давно известно, что прятание и запрещение возбуждают любопытство, толкают на хитрость, обман, утаивание желаний. Ребенок обязательно попытается их удовлетворить в отсутствие взрослого, и тогда беды не миновать.
Нет, лучше пусть маленькая неприятность предупредит большую беду — другого выхода у нас просто не было: следить постоянно за детьми было некому. К тому же наши дети с первых месяцев жизни волей-неволей попадали в «зону повышенной опасности», так как не только в доме, но и во дворе было много спортивных снарядов и сооружений, рассчитанных не только на малышей, но и на взрослых (шесты, кольца, перекладины, канаты, бум, лопинг, гигантские шаги и пр.). Всегда была открыта дверь в мастерскую со множеством слесарных, столярных, электроинструментов и целой стеной с полками, заставленными химическими реактивами. А кухня с чайниками, плитой, ножами, вилками, а мамин швейный столик с иголками, булавками, утюгом и прочими соблазнительными для малыша вещами… Да и просто громоздкая «взрослая» мебель, которая тоже небезопасна для ребенка.
Мы не прятали от детей ни ножниц, ни вилок, ни ножей, ни иголок, они могли дотронуться до горячего чайника или утюга. Мы считали, что ребенку, уже ползунку, надо предоставить как можно больше возможностей для самостоятельного познания мира и свойств вещей. Но при первой встрече с опасностью мы обязательно были рядом и, если надо, помогали ему познать горькую истину. Что говорить, конечно, было трудно видеть, как ребенок может причинить себе боль, получить синяк, царапину, маленький ожог. Так и хотелось не допустить, оттащить, запретить… Да и мы не были безучастными свидетелями — предупреждали ребенка, что может быть больно, горячо, что он может упасть и т. п., но не мешали ему попробовать, так ли это на самом деле (конечно, предварительно убедившись, что серьезная травма исключена).
Иногда мы делали даже специальные ловушки, например, ставили кружку с холодной водой, когда малыш тянул все со стола, «помогали» стульям и скамейкам падать в нужный момент, а иголкам и булавкам — вовремя уколоть пальчик. Отец изобрел даже электрическую ловушку: безопасный, но чувствительный удар током от магнето или заряженного конденсатора прекрасно учил малыша, как «бьет током». Обычно двух-трех таких уроков от опасного предмета бывало достаточно, чтобы ребенок становился осторожным.
Постепенно у нас выработались определенные приемы и правила, которые оказались надежными профилактическими мерами против травматизма и разных несчастных случаев. Главное, повторим, мы знакомили ребенка с опасными вещами и ситуациями, как только он сталкивался с ними в первый раз, не откладывая до той поры, «когда он поумнеет». Так было и с самыми маленькими, и с ребятами постарше. Мы, например, не запрещали детям даже опасных игр, которые обычно очень пугают взрослых и притягивают детей. И если дети делали луки со стрелами, рогатки и тому подобное «оружие», то отец помогал им построить «тир» или «полигон», установить цели из консервных банок, отметить «линию огня», за которую нельзя заходить, то есть в игре учил детей элементам той техники безопасности, которую соблюдают солдаты во время стрельб.
Однако существуют такие страшные опасности (поезд, автомашина, открытое окно на высоком этаже и т. п.), знакомить с которыми методом проб и «малых доз» невозможно, а объяснениями и предупреждениями мало чего достигнешь. Мы не сразу нашли способ, который был бы здесь наиболее эффективен, но со временем убедились, что при первой же встрече ребенка с подобной опасностью надо испугаться взрослому. Просто испугаться, чтобы ребенок почувствовал опасность и связал это ощущение именно с данной ситуацией (приближающимся поездом или автомашиной, открывающимся окном). Этот эмоциональный урок запоминается очень надолго. Одна из наших уже взрослых дочерей вспоминает, какое огромное впечатление произвел на нее, трехлетнюю, испуганный папа, когда он подхватил ее на руки и отпрянул в сторону от шоссе, по которому должна была проехать машина.
— Я потом очень долго одна боялась подходить к шоссе, а при переходе через дорогу была так осторожна, что, даже если мама или папа были рядом, много раз проверяла, не идет ли с той или другой стороны машина.