После комиссии Александр Романович сам беседует с каждым пациентом…
Тут надо пояснить кое-что о методе Довженко. Александр Романович лечит, конечно, без лекарств. Его оружие — внушение. Мне он объяснял так: «Приятные эмоции, возникающие у алкоголика после систематических выпивок, создают в коре больших полушарий мозга постоянный очаг, так называемую алкогольную доминанту. Можно сказать, что у этого человека сформировался условный рефлекс, вызывающий тягу к алкогольному воздействию. Мысль о выпивке теперь занимает в его сознании центральное место, отодвигая на задний план все привычные представления о порядочности, долге, обязанностях перед людьми и обществом. Когда случается такое, алкоголик начинает пропивать зарплату, не думая о жене и детях, подводит друзей, товарищей по работе, опускается физически и морально, утрачивает чувство стыда за свое поведение, становится способен на низкие и подлые поступки. Подорванное здоровье дополняется распадом личности.
Что можно противопоставить алкогольной доминанте? Другой очаг возбуждения, способный заглушить, подавить тот, что вызывает потребность в алкоголе. С помощью гипнотического внушения (без усыпления) я и создаю этот очаг. У бывшего алкоголика абсолютно пропадает желание выпить».
Меня допустили на коллективный сеанс гипноза, который проводил Александр Романович. В уютном зале в удобных креслах сидели 55 человек. Все слегка взволнованны и торжественны. В первом ряду — женщины. Потому что с ними, как говорит Довженко, особенно тяжело работать.
Сам сеанс длился около двух часов. Мне, сидевшему в стороне и находившемуся как бы вне сферы воздействия Довженко, поток его слов не казался чем-то необычайным. А мощный бархатный баритон то тихо увещевал, объяснял, напоминал, то взлетал до громоподобных обвинений и угроз. И тогда у слушателей головы вжимались в плечи. И видно, мороз пробегал по коже. А сами слова — ничего особенного. Можно сказать так: гипнотизер говорил о страшном вреде алкоголя и о том, что отныне они уже не алкоголики, а бывшие алкоголики, потому что он внушил им безразличие к спиртным напиткам, избавил их от желания пить, тяги к алкоголю, от кабальной зависимости, которая калечила и их самих, и их семьи.
После сеанса — последняя процедура. Каждый из 55 заходил в кабинет Довженко, и там, с глазу на глаз, без посторонних, совершалось таинство «кодирования», заключительный штрих метода. Одни «кодировались» на 5 лет жизни без алкоголя, другие — на 10, 20, навсегда. Мне показали телеграмму из Ленинграда: «Через несколько дней кончается срок моего 20-летнего кодирования. 20 лет не пью. Чувствую себя прекрасно. В семье радость и спокойствие. Прошу принять меня, чтобы продлить кодирование до конца века».
Метод Довженко тщательно изучен в Харьковском НИИ неврологии и психиатрии и рекомендован для лечения хронического алкоголизма Министерством здравоохранения СССР. В феодосийский центр направляют лучших наркологов с заданием освоить метод Довженко. Правда, для того чтобы работать так, как Александр Романович, мало обладать большими знаниями и опытом. Нужен еще совершенно определенный комплекс личностных качеств. Из 12 наркологов, направленных к нему на стажировку, скажем, в 1984 году, Довженко оставил лишь двоих.
Один Довженко плюс 10–12 успешно работающих его учеников — это, конечно, маловато. А может быть, кто-то сумеет сформировать у себя эту самую антиалкогольную доминанту самостоятельно?
Однажды на майские праздники поехали мы с младшим сынишкой в подмосковный город Чехов, рядом с которым расположена знаменитая чеховская усадьба Мелихово. Пригласил нас в Чехов энергичный и громогласный человек по имени Юрий Михин. Он и его друзья показали нам музей Антона Павловича. Потом мы вместе немного побегали и попарились в самодельной баньке. После бани уселись вокруг самовара. Вот тут я и записал историю, рассказанную Михиным.
«По профессии я тракторист, работаю на птицефабрике. А до 1970 года был экскаваторщиком. Силы во мне было много, но расходовал я ее нелепо: пил крепко, курил, образ жизни вел нездоровый. При росте 180 сантиметров весил 105 килограммов. И хотя казалось мне, что здоровью моему конца никогда не будет, пришла расплата. Пришла рано — на 38-м году жизни.
Шел я на работу, и вдруг будто вилы кто в спину воткнул. Жуткая боль в спине, слабость, пот холодный прошиб. Посидел я немного, в себя пришел. К врачу обращаться не стал. Двух дней не прошло — повторяется эта напасть. Так ударило, что рухнул я на землю, подняться не мог. Доставили меня в больницу, выходили. У врача подходящая фамилия — Воскресенский. Он мне на прощание сказал: «Хочешь вернуться к нам — пей дальше!»