– Милиция... – Степан Леонидович горько усмехнулся. – Один из охранников успел вызвать милицию до того, как ему прострелили голову. Подъехало целое подразделение ОМОНа. А бандиты из гранатомета – шарах! А потом еще два раза – шарах! Шарах!!! И все. Омоновцы даже из своих машин не успели повылезать. Все погибли, все!
Проговорив эту ахинею, Степан Леонидович всплеснул руками и печально повесил голову.
Инесса сидела в кресле напротив него с открытым ртом.
– День траура объявили по всей стране, – сообщил Степан Леонидович напоследок. – Неужели ты ничего не слышала? Столько народу поубивали, а ты только о шубке своей думаешь...
Инесса смотрела на мужа широко открытыми глазами. Степан Леонидрович осмелел до того, что попенял немного жене:
– Все по магазинам своим ходишь, – выговорил он, – все денежки мои тратишь... Мои, мои, а не твои... Мои – кровно заработанные... А в стране невесть что творится. Убийства и насилие кругом.
– Господи! – прошептала пораженная Инесса. – Какой кошмар!
Она поднялась с кресла и подошла к мужу. Опустилась на постель рядом с ним, положила голову ему на плечо и всхлипнула.
– Боже мой! – проговорила она. – Как ужасно мы живем! Из дома страшно выйти... Вокруг одни дикари, а не цивилизованные люди, как в Европе, например... Господи, Степушка, как страшно!
– Да, да, – поддакивал Степан Леонидович, с тоской думая о том, что завтра или послезавтра его обман раскроется и нужно будет придумывать что-то еще, чтобы отсрочить ужасный миг расплаты.
Никогда и ни за что не признался бы Степан Леонидович Бурдуков своей жене Инессе Бурдуковой в том, что деньги, якобы похищенные головорезами, были потрачены им же самим – Степаном Леонидовичем Бурдуковым – на девицу-проститутку, с которой он свел короткое знакомство несколько недель тому назад.
«Ума не приложу, – думал Степан Леонидович, – как это я умудрился столько бабок впарить этой Светке? И что она такое сделала, что меня уже несколько дней подряд колотит, как только я о ней подумаю. Невероятная женщина! Богиня! Из-за таких женщин герои древности и совершали свои подвиги. Греки Трою брали и... так далее... Если я Светку два дня подряд не увижу, то совсем больной делаюсь. Хожу как в тумане. Приворожила она меня, что ли? Вроде, в мои-то годы... Да, она как-то мне рассказывала, что искусству любви обучалась в этом, как его... В Таиланде. Да, там, судя по всему, знают толк в подобных вещах... Завтра же утром поеду к ней, к Светке. Эх, черт возьми, жалко, что передачу отменить нельзя. А почему, собственно, нельзя? Скажусь больным, меня и заменят. А где бабки взять? Я ведь обещал Светке в прошлый раз, когда мы с ней виделись... Придется у Аркадия Аркадиевича занимать... Ладно, хрен с ним. Займу. Отдам потом. И еще заработаю. Нет, ну какая женщина эта Светка. Богиня! Прямо приворожила меня к себе! Действительно, в этом есть что-то потустороннее. Я бы даже сказал – магическое. Да... Магия»...
Так думал Степан Леонидович, меланхолически поглаживая по голову плачущую у него на плече жену.
Я уже порядком устала. Да и окружающую меня действительность – то есть, не меня окружающую, а Васика, я ведь его глазами смотрела на мир – воспринимала уже с трудом. Туман алкогольного опьянения заволок мне глаза. Я едва разбирала, кто я и где нахожусь. Даша, все еще находящаяся при мне, приносила мне кофе через каждый пятнадцать минут.
Иначе я бы просто не выдержала. Васик хлестал водку и сопутствующие спиртные напитки, как простую воду. Его сознание, привыкло к таким дозам, а вот мое – нет.
Я уже подумывала о том, чтобы прекратить эксперимент и завалиться спать. Но я же обещала Даше... Которая, в свою очередь, пообещала Нине...
Ладно, буду продолжать наблюдение...
– А теперь – сюрприз!!! – вскарабкавшись на банкетный стол, закричал Пункер. – Последний залп уходящего в море семейной жизни корабля! Последний залп холостой жизни... так сказать...
Пункер замолчал на мгновение, покачиваясь, потом расхохотался так, что едва не свалился со стола.
– Главное, чтобы этот залп не оказался холостым! – проорал он. – Семен! Впускай!
Прокричав это, Пункер все-таки свалился со стола. А я чуть не упала со стула.
И было от чего.
Бармен Семен, со вздохом посмотрел на барахтающегося на полу Пункера и дал отмашку стоящему у ведущей на второй этаж двери официанту.
Тот открыл дверь.
В образовавшийся проем стали вбегать молоденькие девушки – все, как одна, чертовски привлекательные и к тому же – почти полностью обнаженные. Из одежды на девушках были только крохотные прозрачные лифчики и совсем незаметные трусики.
На мгновение в банкетном зале повисла тишина, только слышен был густейший бас отца Никодима:
– Бесовское наваждение...
Очевидно, нетрезвый священнослужитель принял девочек за плод своего больного белогорячечного воображения.
Через секунду тишину разорвали на куски восторженные крики. Девицы – их было пятеро – немедленно оказались на банкетном столе, где за минут до этого торчал Пункер. Зазвучала появившаяся ниоткуда вкрадчивая музыка, и девицы начали танец.
Все присутствующие мгновенно притихли.
Странный это был танец. Девочки танцевали со строгими лицами, сначала медленно, словно разогревая свои молоденькие тела, а потом все быстрее и быстрее. И никаких пошлых варьетешных ужимок я не увидела – только потрясающе красивую пластику и завораживающий ритм плавных змеиных движений.
Танец словно околдовал меня. Даша тормошила меня за рукав, чтобы я рассказала ей, что вижу, а я услышала, как она меня зовет, только тогда, когда она позвала меня в третий раз.
– Ольга! – со слезами уже в голосе воскликнула Даша. – Ты чего – уснула? Такой концентрации алкогольного дурмана в сознании ты не выдержишь – я же говорила. Все-таки, Васик прожженный алкаш, а ты практически непьющая девушка... Ольга, ты меня совсем не слышишь?
– Слышу, – ответила я, едва шевеля совсем почти не подчиняющимся мне языком.
– Тогда почему молчишь?
– Не мешай, – ответила я, – сейчас... я должна досмотреть, а потом...
– Что досмотреть-то? – опять воскликнула Даша.
– Потом...
Даша вздохнула и замолчала. А я снова наслаждалась таинственным и прекрасным танцем полуобнаженных девушек. Да, странный танец... Ничего похожего я никогда не видела. Никакой развязности и пошлости не чувствовалось, но в движениях девушек сквозил такой откровенный эротизм, что мне стало немного не по себе. Когда танцевальный ритм достиг апогея, мелькнувшая вдруг в моей голове мысль – а правильно ли я выбрала свою сексуальную ориентацию? – несколько, надо сказать, испугала меня.
«Это не танец, – подумала я еще, – то есть – это не совсем танец. Ни на что не похоже... Только вот создается такое впечатление, что именно таким должен быть ритуальный обряд, созданный, чтобы оживить навсегда застывшую в камне древнюю богиню любви и чувственных наслаждений... М-да... И где только этот неотесанный Пункер откопал таких артисток... Ведь это шоу наверняка стоит просто бешеных денег... А вообще-то... В компании Васика можно встретить людей самых разный социальных категорий. Начиная от отпрысков олигархов и заканчивая последними бомжами. Может быть, у этого Пункера, как и Васика, родителя владеют сетью банков или там супермаркетов каких-нибудь... Или являются короли нефтяного бизнеса... Мало ли что»...
Когда танец закончился и девушки застыли, сладострастно изогнувшись, банкетный зал взорвался аплодисментами. Собравшиеся бурно выражали свой восторг, а особенно смелые и слишком пьяные уже тянули свои руки к стоящим на столе девушкам.
Я вдруг заметила, что шум стал несколько тише. Ага, это Васика отвели в сторонку. Кто отвел? Ага, это все тот же Пункер.
– Слышь, чего... – мотая зеленым ирокезом заговорил Пункер доверительно глядя Васику прямо в глаза, – понравились телки?
– Это... Ну как... нет слов! – выразился Васик. – Где ты их откопал только?
– Места знать надо, – прищелкнул языком Пункер, – а девочки классные... Хочешь попробовать?
– Как это? – переспросил дурак Васик.