Под действием святого духа эстетики
Меня пригласили послушать актера, который в присутствии автора читал длинные отрывки из книги, по-видимому имевшей недавно большой успех и напечатанной в одном из наших престижнейших издательств.
В этом романе рассказчик, который, как сразу становится ясно, является альтер эго автора, повествует о том, как однажды утром неожиданный порыв заставил его бросить работу и привычные обязательства, чтобы дать волю внутренней поэзии, которая, как он чувствовал, зрела в нем. И вот, проходя по парижскому мосту, он великолепным жестом (который обязательно покажут в кино) швыряет «ветру истории» странички из толстых папок, которые он таскал в своем бюрократическом портфеле. Этот единственный миг освободительного экстаза передан со сдержанностью и мастерством, достойным лучших англосаксонских авторов школы антипсихологии, согласно которой человек не может как следует контролировать импульсы своего подсознания (хотя в данном случае поводов для волнения нет!).
Затем следует несколько удивительный (я ожидал рассказа о том, как герой покатился по наклонной плоскости, примерно как в книге Джорджа Оруэлла «Фунты лиха в Париже и в Лондоне», или что-нибудь в стиле Генри Миллера или «Голода» Кнута Гамсуна, где автор перечисляет множество законных и незаконных хитростей, помогающих выжить), итак, следует рассказ о скитаниях нашего героя по разным европейским столицам, и это путешествие (в духе неоэкзистенциализма) толкает его на поиски — надо сказать, слегка туманные, — но которые все-таки выливаются в непреодолимую потребность взять ручку, чтобы посредством письма утолить свою жажду самовыражения. Тут начинаешь понимать, что этот роман не просто о социальном и онтологическом освобождении, но и о спасительном и героическом возрождении самого себя. Сюжет вполне классический, но, должен заметить, прекрасно проработанный. На восемнадцать баллов из двадцати!
Когда чтение отрывков закончилось, автор красивый, робкий и стеснительный парень — поднялся на сцену и, преодолев предварительную изящную нерешительность, пояснил нам с тем же пламенным лирическим красноречием, что и в его книге, как, разорвав цепи буржуазного общества, полноправным членом которого он являлся, он кочевал с места на место в поисках «настоящей жизни», «своего» места в подлунном мире, короче, в поисках своей истинной судьбы. Подобно кораблю, сбившемуся с курса, он бороздил океан пришедшей в упадок Европы в поисках тихой гавани своей души. И все это, добавил он, в течение долгих пяти лет!
При этом уточнении во мне проснулся злой классовый интерес: в глубине души я не мог не задаться вопросом, как можно прожить на книгах и воде, в течение пяти лет и, по всей видимости, без всяких затруднений, путешествовать по главным столицам Европы… Однако поскольку ни в тексте, ни на словах он ни разу не коснулся материальной стороны, я решил, что для некоторых подобные вопросы излишни. У меня уже возникало похожее чувство, когда я смотрел фильмы Вима Вендерса, герои которых путешествовали по миру с поразительной легкостью, или когда общался с современными художниками, порхавшими с одного биеннале на другой и с лондонской выставки на нью-йоркскую, даже не вспоминая о деньгах. Теперь я понимаю, как, должно быть, глупы знакомые мне начинающие художники, которые перебиваются скучной, отупляющей работенкой в надежде урвать несколько часов вдохновения, свободного от мыслей о деньгах, тогда как им всего лишь нужно поддаться вненациональному лиризму, ибо, по всей видимости, перед теми, кому хватило на это храбрости, материальный вопрос больше не стоит и разрешается сам по себе при посредстве международного Святого Духа эстетики!
Однако уже потом, когда я шел к выходу по коридору мэрии Шестого округа (в Париже, конечно!), где была организована встреча, мою озадаченность как рукой сняло после окончательного разоблачения. Кто-то рассказал мне, что автор, чьи проникновенные отрывки мы только что слушали, является протеже одной из главных литературных величин квартала Сен-Жермен-де-Пре.
Собачья боль
На восемнадцатом этаже башни у окружной дороги пожилая женщина, довольно известный автор, пытается писать новую книгу, а на узком балконе невысокого дома напротив тоскливо и беспрерывно воет собака, которую постоянно держат на привязи и частенько бьют. Женщина не может сосредоточиться, вой мешает писать. Однако когда она пытается привлечь внимание соседей (с которыми встречается и иногда разговаривает только в лифте), обнаруживается, что одни якобы ничего не слышат, других это не беспокоит, а третьи — которые робко возмущаются в ответ на ее слова — не решаются действовать сообща или попросту боятся выделиться и иметь дело с хозяином пса (который, как известно, уже угрожал некоторым жалобщикам).