голове миллион раз, стараясь придумать разумное объяснение, которое не включало бы в
себя грандиозное ограбление и незаконные сделки.
Пэйдж внимательно меня изучает.
– Ты уверена, что все в порядке? Ты можешь мне рассказать, ты же знаешь. Что бы это
ни было.
– Знаю.
Но я чувствую вину, что не могу поделиться с ней, только не этим. Пэйдж одна из тех,
кто расследует кражу в «Кэррингерс», это означает, что если Леннокс прав, Сент-Клэр
дурачил нас всех. Хотелось бы мне иметь больше информации. Что, если это ничего не
значит? Или хуже того: что, если значит?
– Я просто ощущаю давление из-за важности принятия этого решения для
художественной выставки. – Ненавижу лгать ей, но не вижу другого выхода.
– Ты справишься, – ухмыляется Пэйдж. – Но я могу говорить об искусстве весь день,
достаточно мне вернуться в офис. Хочется послушать о сексуальных выходных загородом.
Я смеюсь.
– Ну конечно, ведь напряжение от кошмарной семейки так поднимает настроение.
– Должно быть, это сработало, потому что ты вся… светишься. – Пэйдж щурится. –
Пожалуйста, скажи, что ты решила отказаться от этой «сугубо профессиональной» фигни
и ковала железо пока горячо.
– Возможно… – чувствую покалывание желания от воспоминаний о его руках, его
языке… Я вздыхаю. – Я старалась удержаться в рамках профессиональных отношений,
правда старалась.
– Ой, я не виню тебя. На самом деле я бы даже рассердилась, если бы ты не
воспользовалась случаем. – Пэйдж помешивает свой кофе. – Расскажи мне все.
– Леди никогда не целуется и не обсуждает свою интимную жизнь, – усмехаюсь я.
– Предательница, – показывает мне язык Пэйдж. – Мне нужно опосредовано жить
через тебя. Все, чем я занималась эти дни, так это работала. – Она устало вздыхает.
– В страховой все так же суетно? – спрашиваю я. – Какие-нибудь новые следы?
– Ни единого. Обычно на этом этапе мы уже оплачиваем чек и двигаемся дальше, но
власти не позволят этому случиться. Этот парень, Леннокс, настойчивый. И настырный.
И вроде как горяч… – Пэйдж прикусывает губу. – А ты что думаешь?
– Он… милый, наверно. – Вновь чувствую себя виноватой за то, что так много скрываю
от нее, но мне нужно точно знать, что Леннокс говорит другим о Сент-Клэре. – Он не
предоставил каких-нибудь подозреваемых? – аккуратно интересуюсь я.
– Не особо. Просто сказал, что думает, это кто-то в поисках острых ощущений, а не
наживы. – Пэйдж приглаживает свои волосы. – Сент-Клэр все еще расстроен из-за своего
пропавшего шедевра? Он ведь не потерял деньги, верно?
– Нет, деньги потерял «Кэррингерс», – рассеяно говорю я. Сент-Клэр никогда не
сделал бы этого ради денег, в этом Леннокс прав. Их у него более чем достаточно. Но это
по-прежнему не имеет смысла: не могу представить, чтобы Сент-Клэр рисковал всем
лишь ради мимолетного кайфа.
Или, может, я не права, и на самом деле совсем его не знаю.
– Грэйс?
51
N.A.G. – Переводы книг
Я выныриваю из своих размышлений. Пэйдж закатывает глаза.
– Я снова это сделала, да? Прости, что отвлеклась.
– Хорошо что я так сильно тебя люблю, – подмигивает она.
– Я тоже тебя люблю, – мое чувство вины растет. Ненавижу скрывать что-то, особенно
от лучшей подруги. – Я не заслуживаю такой подруги, как ты.
После обеда я возвращаюсь в офис Сент-Клэра – мой офис – и пытаюсь
сосредоточиться на работе. Пролистываю художественные работы финалистов, которые
выбрала для шоу Лондонского колледжа изобразительных искусств – смесь работ
художников, наделенных классическим талантом, и смелых авторских работ – и я
довольна своим выбором. Думаю, шоу будет иметь успех. Я стараюсь прочувствовать
верность выбора нутром и следовать своим инстинктам, куда бы они меня не завели, даже
если это каменистый путь. Знаю, что некоторые из пожилых членов совета могут быть
удивлены моим выбором относительно некоторых работ, но также знаю, что это
студенты, которые заслуживают того, чтобы быть выставленными.
Сделав окончательный выбор, я вновь переношу внимание на свою основную работу и
невероятные картины европейских художников, которые могу представить в коллекции
Сент-Клэра. Звоню Мэйси в Сан-Франциско и прошу расписание Сент-Клэра, чтобы мы
могли организовать несколько показательных просмотров. Мое настроение улучшается
при одной мысли об этом.
– Все готово, – говорит она по телефону. – Я открыла вам доступ к его календарю, в
нем должно быть все.
– Спасибо и… доброе утро, – добавляю я, вспомнив о разнице во времени.
Кликаю на расписание и открываю таблицу, в которой указаны предстоящие
художественные выставки и приемы в галереях, время присутствия того или иного
художника в городе или частных показов, что они, по слухам, устраивают в определенных
местах. Было весело узнавать это, звонить и быть на гребне волны международной арт-
сцены.
Я просматриваю список, стараясь понять его сложный календарь. В нем различные
цветовые коды путешествий, деловых приемов, личных встреч – за несколько лет.
Я замираю. Все его прошлые поездки и встречи вот тут, в его расписании. Если
Леннокс прав, то эти даты совпадут с другими кражами. Я могу все проверить прямо
сейчас, но в какой-то степени это кажется предательством. Словно я допускаю, что
обвинения могут быть обоснованными.
Я разрываюсь. Нужная мне информация находится буквально у меня в руках, и тем не
менее я не могу заставить себя проверить. А что, если Леннокс прав?
А если он не прав – и ты можешь это доказать, – приводит доводы внутренний
голос. Если расписание Сент-Клэра не совпадает с ограблениями, то этого свидетельства
для меня достаточно, чтобы отбросить безумные теории Леннокса и жить дальше.
Я не могу больше теряться в подозрениях и неуверенности. Мне нужен ответ.
Мое сердце пускается вскачь, пока я просматриваю информацию за прошедший год.
Леннокс упоминал ограбление в Брюсселе, и я быстро задаю его в поисковике Гугла.
Появляются детали этого преступления: восемнадцатое мая, Брюссель. Золотые слитки
похищены из хранилища, подозреваемых нет, свидетелей нет.
Я возвращаюсь к расписанию Сент-Клэра, мои пальцы порхают по клавишам, но я
дрожу. Этим я пересекаю черту? А как же доверие и презумпция невиновности?
Именно поэтому мне и нужно это сделать – чтобы сработала презумпция
невиновности, доказать раз и навсегда, что он не мог сделать того, в чем обвиняет его
Леннокс.
Мой пульс ускоряется. Я сверяю календарь.
С десятого по двадцатое мая – Бельгия. Встреча с новым инвестором, посещение
технической лаборатории, встреча с местными бизнес-лидерами.
Брюссель.
Мое сердце екает, но я стараюсь не обращать на это внимания. Это может быть
совпадением.
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Я проверяю другие даты. Кража алмазов в Монако. Редчайшее произведение искусства
украдено в Рио. И каждый раз командировки Сент-Клэра совпадают с ограблениями. Он
был в тот момент в стране, каждый раз с идеальным прикрытием.
Я смотрю на экран, не веря своим глазам. Мое сердце по-прежнему говорит, что это
неправда, что это какая-то ошибка, но факты не лгут.
Все сходится. Сент-Клэр и ограбления. Они связаны.
Чувствую, как грудь простреливает болью.
Как я могла быть такой наивной? Так верила Сент-Клэру, а он все это время врал мне в
лицо.
Все это ложь.
Я не знаю, что делать. Тянусь к своей сумочке и отыскиваю визитку Леннокса.