ему:
– Готова.
Вместе мы ступаем в огромную главную залу галереи колледжа. Сегодня в ней
выставлены работы студентов, которые я отобрала. Полотна, скульптуры и смешанные
работы разложены, расставлены или развешаны на подсвеченных стендах по всей зале, и
я испытываю гордость за многообразие искусства.
– Никто не кричит в негодовании из-за какого-нибудь из выбранных тобой вариантов,
это уже хороший знак, – шепчет Сент-Клэр. Знаю, что он меня поддразнивает.
– Может, они просто вежливо себя ведут, ожидая завершения канапе, прежде чем
поднять бунт.
Сент-Клэр посмеивается и ведет меня в толпу. Это хорошо одетая смесь лондонского
общества и людей, известных в мире искусства.
– Уже вижу заголовки газет: «Скандал в школе искусств!»
– Прекрати! – Я игриво хлопаю его своим клатчем, отделанным бисером. – Я и так
нервничаю!
Он сжимает мою руку и чуть склоняет голову, чтобы оставить легкие поцелуи на моей
щеке:
– Тебе не о чем волноваться. Просто расслабься и наслаждайся плодами своих трудов.
Они полюбят их.
Мы передвигаемся по комнате, просматривая финальные работы студентов в их
полном размере. Некоторые мне не довелось увидеть во всем величии их полного
масштаба. Например, двенадцатифутовую скульптуру Голиафа, приподнявшего ногу,
чтобы раздавить трехфутового Давида, в ужасе бросившего пращу на землю, или
смешанную медийную инсталляцию, которая включает в себя часть уборной. Я
осматриваюсь по сторонам, по-прежнему нервничая, но, похоже, все наслаждаются
искусством и хорошо проводят время.
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Пока никаких недовольных выкриков.
– Поздравляю, – говорит Сент-Клэр каждому студенту, когда мы останавливаемся и
изучаем их работы. Он представляет им меня и более детально беседует об их работах.
Явно видно, что он изучил все файлы, которые я ему передала, и теперь задает им
замечательные вопросы, вовлекая в разговор об их страсти.
Я люблю эту часть. Так забавно наблюдать художников в их стихии, объясняющих их
эстетический выбор, их идею и процесс претворения этих задумок в жизнь. От этого мне
тоже хочется вернуться в эту среду, нарисовать что-то достойное, чтобы быть
выставленным, достойное того, чтобы о нем говорили. Мне хочется вновь почувствовать
эту увлеченность созданием чего-то.
Сент-Клэр заботится о том, чтобы пожать руку каждого студента, прежде чем перейти
дальше, и помогает всем, включая меня, почувствовать себя в своей тарелке. Он
харизматичный и восхитительный как обычно, и женщины весь вечер находят способы
прикоснуться к нему, хлопая его по руке или плечу, комментируя его костюм, его волосы.
Одна женщина осмелела настолько, что говорит вариацией на ту же тему, что и другие:
– Ваш костюм выглядит так обольстительно. Из чего он сделан? – за тем исключением,
что проводит рукой по его бедру, якобы пытаясь это выяснить. Ему удается удержать
бесстрастное выражение лица и незаметно убрать руку, поблагодарив ее за комплимент.
– Нам нужно идти дальше, – говорю я спокойно, оттаскивая его в сторону. Оказавшись
вне зоны слышимости, оба посмеиваемся.
– И я еще думала, что вы, британцы, очень сдержанные, – смеюсь я.
Он ухмыляется:
– Очевидно же, что она не может противостоять чему-то хорошему.
– Настолько непритязательный? – я легонько ударяю его ладонью по руке, но он
перехватывает ее и смотрит мне в глаза.
– Ты же знаешь, я несвободен, – говорит он низким голосом, и буря эмоций в его
взгляде захватывает дух. – Мои глаза смотрят только на тебя.
Мое сердце воспаряет. Я смотрю на него ошеломленная… и охваченная чувством вины
за то, что скрываю от него секреты.
– Мистер Сент-Клэр? – нас прерывает президент колледжа. Сент-Клэр отпускает мою
руку. – Мы готовы всех поприветствовать, если вы не против последовать за мной. Мы все
с нетерпением ждем вашей речи.
– Конечно.
Мы идем к сцене, расположенной в задней части комнаты. Президент представляет его
как важного спонсора школы и мецената сегодняшнего мероприятия. Сент-Клэр
поднимается на подиум под нескончаемые аплодисменты. Я смотрю по сторонам и вижу
на лицах людей уважение и восхищение. Думаю о том, как Сент-Клэр рос в том холодном
доме, не получая ничего, кроме критических замечаний. Видел бы только его отец, как
высоко ценят его сына.
– Спасибо, – начинает Сент-Клэр, когда аплодисменты стихают. – Для меня это
особенный вечер, его причина дорога моему сердцу. – Он отыскивает меня глазами и
удерживает мой взгляд, делая паузу, а затем снова смотрит на толпу.
– Я знаю, что значит иметь мечту – хотеть чего-то так сильно, что буквально ощущать
это на вкус, но не иметь возможности прикоснуться. И мероприятия вроде этого показа
позволяют войти этим художникам в мир, где мечты становятся возможностями. Даря
огромный стимул всем студентам, которые находятся здесь сегодня – участвуют они в
показе или нет – следовать своей страсти. Не бойтесь рисковать, может, даже разбить
парочку сердец, – раздаются смешки, – но будьте честны с собой. Гораздо больший риск
стараться стать кем-то другим. Искусство – это подлинность, и только вы знаете свое
сердце.
Его глаза на мгновение вновь встречаются с моими, а затем он отводит взгляд.
– Я очень рад, что могу немного посодействовать будущему подлинному
самовыражению, творчеству и тем молодым художникам, которые находятся здесь
сегодня. Пусть ваше будущее будет плодотворным. Большое спасибо.
Он спускается со сцены под еще большие аплодисменты, и я так горжусь, что он
помогает началу карьеры этих художников, и горжусь тем, что являюсь частью его
компании, которая совершает такие хорошие дела, отдавая дань арт-сообществу. Я
59
N.A.G. – Переводы книг
смотрю по сторонам, вижу сияющие лица студентов и с полной уверенностью могу
сказать, что сегодня в их жизни благодаря нам наступил переломный момент. Это такое
восхитительное чувство.
После художественного показа водитель Сент-Клэра везет нас по живописному
маршруту вдоль Темзы. Я смотрю в окно, завороженная палитрой красочных огней:
подсветкой старых зданий, радужными переливами «Лондонского глаза»,17 его
меняющимися насыщенными цветами, похожими на световое шоу в планетарии.
– Ты хорошо провела сегодня время? – спрашивает Сент-Клэр, берет меня за руку и
сжимает.
– Я всегда хорошо провожу с тобой время. – Я понимаю, как банально звучит мой
ответ, и морщусь, но он, похоже, не возражает.
– Я тоже всегда хорошо провожу с тобой время, – отвечает он тихо. Всю оставшуюся
часть пути он кажется задумчивым, особо не разговаривая, пока мы не возвращаемся
назад в его квартиру. Там Сент-Клэр открывает бутылку вина, и мы устраиваемся на
диване.
– За еще один успешный опыт, – произносит он тост, поднимая свой бокал.
– За показ, – соглашаюсь я, касаясь его бокала своим.
Он делает глоток, все еще оставаясь погруженным в свои мысли. Интересно, что
творится в его голове. Я начинаю нервничать. Не привыкла к такому его поведению –
только если что-то не так.
Что, если он знает о моей встрече с Ленноксом?
У меня обрывается сердце. Дерьмо. Если ему известно о тайных встречах, он может
решить, что я его предаю. Но разве не это я и делаю, продолжая рассматривать
возможность того, что именно он является главным преступником, которого подозревает
Леннокс?
Я сижу в ожидании, мое сердце стучит все быстрее, пока, наконец, Сент-Клэр не