Во времена долгого господства гуморов визит к врачу зачастую мог принести больше вреда, чем пользы, что, как ни парадоксально, означало, что пациент должен был доверять своему врачу больше, чем сегодня. Это наивное доверие, как бы мы ни относились к нему сейчас, является важнейшим компонентом "эффекта плацебо": Пациенты верят, что им станет лучше, если они будут следовать предписаниям врача, и поэтому им действительно становится лучше, они меньше страдают и быстрее выздоравливают. Какими бы ни были ограничения и недостатки их теоретических знаний, даже врачи прошлых лет могли полагаться на практический опыт, чтобы улучшить свои решения и отточить интуицию. Не имея собственного опыта и не разбираясь в тонкостях медицины, что еще могли сделать пациенты перед лицом бушующих и часто смертельных болезней, кроме как довериться врачам?
Смена парадигмы произошла лишь в середине XIX века. В рамках более широкого движения, которое делало акцент на научных открытиях и испытаниях, практика информированного согласия постепенно вытеснила практику медицинского патернализма. Лечение перестало быть таким загадочным и бессистемным, как раньше. Механизмы и риски были лучше поняты, а следовательно, их применение стало более систематическим и эффективным. Однако эти изменения было нелегко принять, и врачи по-прежнему не желали менять свое отношение к пациентам. Они часто продолжали принимать решения единолично, утаивали информацию и лечили пациентов без их ведома.
В одном шокирующем случае, произошедшем в 1905 году, доктор Пратт сказал пациентке, что сможет вылечить ее эпилепсию, проведя небольшую операцию, но пока она находилась под наркозом, он удалил ей матку и яичники, чтобы стабилизировать уровень гормонов и тем самым уменьшить приступы. На него подали в суд за это грубое нарушение доверия и признали виновным, но его пренебрежение мнением пациентки и ее правами на собственное тело не было чем-то необычным для своего времени. Даже в эпоху после Второй мировой войны врачи продолжали проявлять вольности, которые сегодня считаются недопустимыми. В своей книге "Безмолвный мир врача и пациента" Джей Кац рассказывает о беседе с уважаемым французским врачом, который, когда к нему обратился сельский житель, умирающий от почечной недостаточности, сказал, что сделать ничего нельзя. Он намеренно не сообщил мужчине, что его жизнь может спасти диализ; чтобы получить это лечение, мужчине пришлось бы переехать в город, но "сельские жители плохо адаптируются к постоянному переезду в большой город", - объяснил доктор, и на этом все закончилось.
В конце концов уроки прошлого и растущее доверие к научному методу в сочетании со все более доступной информацией подорвали обоснование медицинского патернализма. Если лечение и процедуры были логичными и научно обоснованными, почему их нельзя было и не нужно было объяснять пациентам? Прозрачность также привела к большей подотчетности, против которой трудно возразить. В 1950-х и 1960-х годах ряд судебных дел формализовал эти взгляды, установив доктрину "информированного согласия", означающую, что врачи обязаны (1) информировать пациентов о различных вариантах лечения, о рисках и преимуществах каждого из них и (2) получать разрешение пациента перед началом лечения.
В медицинских учебных заведениях студентов обучали важности информированного согласия, а угроза судебных исков о халатности заставила врачей соблюдать новый закон, что дало потрясающие результаты. В 1961 году только 10 процентов опрошенных врачей заявили, что скажут пациенту, что у него диагностирован рак, а к 1971 году, когда цифры полностью изменились, более 90 процентов были готовы рассказать об этом пациенту. По мере того как тысячелетняя традиция держать пациентов в неведении относительно их собственного здоровья разрушалась, на горизонте наметилось еще одно значительное изменение, которое мы можем наблюдать в третьем и последнем сценарии Джули.
И снова Джули - ваш недоношенный ребенок, родившийся после 27 недель беременности и весом менее двух килограммов. Она находится в критическом состоянии из-за кровоизлияния в мозг. По этой причине она находится на лечении в отделении интенсивной терапии новорожденных известной академической больницы, а ее жизнь поддерживается аппаратом, который помогает ей дышать. После трех недель такого лечения общее состояние здоровья Джули не улучшилось.