Можно даже утверждать, что мы обязаны создавать и передавать истории о выборе, потому что, когда человек узнает такие истории, их уже нельзя у него отнять. Он может потерять свое имущество, дом, близких, но если он хранит историю о выборе, то сохраняет способность делать выбор. Стоический философ Сенека Младший писал: "Ошибочно думать, что рабство пронизывает все существо человека; лучшая часть его свободна от него: тело действительно подчинено и находится во власти хозяина, но разум независим и действительно настолько свободен и дик, что его не может обуздать даже эта тюрьма тела, в которой он заключен". Для животных заточение тела - это заточение всего существа, но человек может выбрать свободу, даже если у него нет физической автономии. Для этого он должен знать, что такое выбор, и верить, что он его заслуживает. Делясь историями, мы сохраняем возможность выбора в воображении и в языке. Мы даем друг другу силы делать выбор мысленно, даже если не можем сделать его телом.
Неудивительно, что нарратив выбора продолжает расти, распространяться и приобретать все большую силу. В Америке он подпитывает американскую мечту, основанную на "неотъемлемых правах" на "жизнь, свободу и стремление к счастью", обещанных в Декларации независимости. Ее истоки уходят далеко в прошлое, поскольку она подразумевается при любом обсуждении свободы или самоопределения. В самом деле, мы можем почувствовать его утешительное присутствие даже тогда, когда слово "выбор" отсутствует. Когда мы действуем в соответствии с этим нарративом, часто следуя сценариям, написанным другими, мы утверждаем, что контролируем ситуацию независимо от обстоятельств. И хотя, как мы увидим далее, наши сценарии и представления различаются, желание и потребность в выборе универсальны. Какими бы ни были наши различия - темперамент, культура, язык - выбор объединяет нас и позволяет говорить друг с другом о свободе и надежде.
Глава 2. Чужак в чужих краях
I. БЛАГОСЛОВЕННЫЙ СОЮЗ
Августовским утром более 40 лет назад Канвар Джит Сингх Сети проснулся на рассвете, чтобы подготовиться к новому дню. Он начал с церемониальной ванны; надев только каччха, традиционное нижнее белье сикхов - белые шорты на шнурках, он вошел в банную комнату дома своей семьи в Дели. В маленьком помещении, освещенном единственным окном, он сидел на коротком деревянном табурете, и каменный пол холодел под его босыми ногами. Его мать и бабушка вошли в купальню и помазали его ватной пастой, состоящей из куркумы, сандалового дерева, молока и розовой воды. Затем они наполнили ведро водой и вылили полные чашки на его голову и плечи.
Мать Канвара Джима вымыла его волосы, спадавшие до середины спины, и бороду, доходившую до груди; в соответствии с сикхской традицией, они никогда не были подстрижены. После того как волосы были вымыты, она энергично намазала их ароматным маслом и скрутила в тугой узел, завязав волосы на макушке, а бороду - под подбородком. Надев свой лучший костюм, Канвар Джит выглядел впечатляюще: 28 лет, 160 фунтов, шесть футов роста в своем ярко-красном тюрбане . Его внешность и веселый нрав, мягкий взгляд и легкая манера поведения не могли не привлечь внимания. Он прошел через двери во двор, где собралось около сотни друзей и родственников, чтобы начать празднование.
В нескольких кварталах отсюда 23-летняя Кулдип Каур Ананд начинала свое утро примерно так же, хотя во многих отношениях она была полной противоположностью Канвар Джит. При своем миниатюрном росте в пять футов и 85 килограммов и такой же застенчивости, как и у Канвар Джит, она не привлекала к себе внимания, а сосредоточила свой пристальный взгляд на других. После церемониальной ванны она облачилась в оранжевое сари, такое же, как у Мумтаз, ее любимой актрисы, в хитовом фильме того года "Брахмачари". Она приветствовала многочисленных гостей, прибывших в дом, и все они улыбались и желали ей всего самого лучшего в будущем.