Чтобы увидеть это в действии, рассмотрим знаменитое исследование, проведенное Амосом Тверски и его коллегами, в котором они представили пациентам, студентам-медикам и врачам статистические данные об эффективности хирургического вмешательства и лучевой терапии при лечении рака. Участников спросили, какой метод лечения они предпочли бы. Половине из них сказали, что 90 процентов пациентов, перенесших операцию, выживают после лечения, а 34 процента живут как минимум пять лет после него; все пациенты, прошедшие лучевую терапию, выживают, но только 22 процента остаются живы через пять лет. Другой половине пациентов была предоставлена та же информация, но она была сформулирована в терминах смертности, а не выживаемости: 10 процентов пациентов умерли во время операции, а 66 процентов умерли в течение пяти лет; для лучевой терапии эти цифры составили 0 процентов и 78 процентов, соответственно.
Хотя всем участникам были предоставлены одинаковые статистические данные, изменение формы подачи информации оказало заметное влияние на их решения. Если в случае с выживаемостью только 25 % предпочли лучевую терапию операции, то в случае со смертностью 42 % предпочли облучение. Когда была подчеркнута возможность умереть во время операции, люди с большей вероятностью выбирали лучевую терапию, даже ценой снижения долгосрочной выживаемости. Более того, врачи были так же подвержены предвзятости, как и другие участники; несмотря на большой опыт и подготовку, они не могли судить только по цифрам.
III.
Жираф в облаках, скорпион в ночном небе, Дева Мария на бутерброде с жареным сыром - мы везде находим закономерности. Наш разум автоматически стремится к порядку, а склонность устанавливать взаимосвязи между различными фрагментами информации играет важную роль в принятии решений. Устанавливать связи жизненно важно для нашей способности рассуждать, но когда мы начинаем видеть закономерности, которых на самом деле не существует, или более тонкие, чем нам кажется, мы можем в итоге сделать неправильный выбор.
Возьмем, к примеру, события, приведшие к обвалу цен на недвижимость, который спровоцировал мировой финансовый кризис и самую тяжелую рецессию за последние 75 лет. Традиционно владение домом считалось безопасной инвестицией для среднего американца, которая вряд ли принесет большую прибыль, но почти гарантированно не потеряет в цене с течением времени. Средняя цена дома с поправкой на инфляцию оставалась почти неизменной и составляла 110 000 долларов (в долларах сегодняшнего дня) в период между окончанием Второй мировой войны и 1997 годом. Однако в этот момент возникла новая закономерность: в период с 1997 по 2006 год цены выросли почти вдвое и составили около 200 000 долларов. Увидев такой резкий и последовательный рост, люди с сайта были убеждены, что цены будут расти и в будущем. Исследование Роберта Шиллера и Карла Кейса показало, что в 2005 году покупатели жилья в Сан-Франциско ожидали роста цен на 14 % в год в течение следующего десятилетия. Некоторые были настроены гораздо более оптимистично, прогнозируя ежегодный рост до 50 процентов. Учитывая эту очевидную закономерность, многие люди решили, что обладание жильем стоит того, чтобы рисковать, беря ипотечные кредиты с не самыми выгодными условиями.
В основе этого скачка цен лежала некая закономерность, но покупатели жилья видели не ее. На самом деле речь шла о буме и спаде, или "пузыре", который возникает, когда народный энтузиазм по отношению к какому-либо активу порождает еще больший энтузиазм, в результате чего цены оказываются намного выше истинной стоимости. В конце концов преувеличенная стоимость активов становится очевидной, и тогда все спешат продать их, а пузырь лопается. Страницы экономической истории изобилуют пузырями: Во время голландской тюльпаномании XVII века одиночные луковицы тюльпанов продавались дороже годового дохода среднего человека; биржевые спекуляции "ревущих двадцатых" способствовали Великой депрессии; а пузырь доткомов вверг страну в рецессию менее чем за десять лет до жилищного краха. Не видя леса за деревьями - или пузыря, окружающего дома, - люди сосредоточились на тенденциях, которые оказались неустойчивыми. Выбор, основанный на такой близорукости, или "ложной дальновидности", часто оказывается очень пагубным.
IV.
Когда эвристика не дает ожидаемых результатов, можно подумать, что в конце концов мы поймем, что что-то не так. Даже если мы не обнаружим предвзятости, мы должны быть в состоянии увидеть несоответствие между тем, что мы хотели, и тем, что мы получили, верно? А вот и нет. Оказывается, у нас есть предубеждения, которые поддерживают наши предубеждения! Если мы неравнодушны к одному варианту - возможно, потому, что он лучше запоминается, или обрамлен минимизацией потерь, или, казалось бы, соответствует многообещающей модели поведения, - мы склонны искать информацию, которая оправдает выбор этого варианта. С одной стороны, разумно делать выбор, который мы можем обосновать данными и перечнем причин. С другой стороны, если мы не будем осторожны, то, скорее всего, проведем несбалансированный анализ и станем жертвой группы ошибок, известных под общим названием "предубеждения подтверждения".