Как получилось, что люди спутали страх упасть навзничь на зазубренные скалы внизу с ощущением, что их поразила стрела Купидона? Видите ли, автоматическая система регистрирует физиологические реакции, но не всегда может понять, что их вызывает. Хотя страх и любовь кажутся совершенно разными эмоциями, наши телесные ощущения от них могут быть весьма схожими: сердце бьется все быстрее, ладони потеют, в животе порхают бабочки. Любовь с первого взгляда на самом деле может иметь много общего со страхом падения.
Результаты исследования моста нельзя объяснить как аномалию. На самом деле мы часто обращаемся к социальному контексту, чтобы получить подсказки о нашем эмоциональном состоянии. В классическом исследовании, проведенном в Колумбийском университете в 1960-х годах, Стэнли Шахтер и Джером Сингер обнаружили, что студенты, которым вводили адреналин (без ведома экспериментатора), могли вести себя либо игриво, либо злобно. В зависимости от того, как экспериментатор управлял взаимодействием, каждый студент интерпретировал свое физическое, вызванное наркотиком возбуждение одним из двух способов - "Я, должно быть, отлично провожу время!" или "Я, должно быть, очень зол!" - и затем вел себя соответствующим образом.
Мой бывший студент не понаслышке знает о странной взаимосвязи между контекстом и эмоциями. Во время поездки в Индию со своей подругой он был вдохновлен исследованием подвесного моста и решил провести собственный эксперимент. У него был романтический интерес к этой подруге, но она, похоже, не отвечала ему взаимностью. Поэтому он взял дело в свои руки. Поездка по Дели на быстром и опасном авторикше - то, что нужно, подумал он, чтобы разогнать кровь. Она обязательно передаст свое волнение человеку, сидящему рядом с ней, а это будет он. План был практически безотказным! Он помахал рукой рикше, которым управлял крупный, громкоголосый мужчина в тюрбане. Он давал указания, которые вели их по узким, шумным и кривым улочкам. Его подруга крепко держалась за руль, ее глаза были расширены, а волосы растрепались от ветра. Когда они наконец остановились, она вылезла наружу и стала разглаживать одежду. "Ну, - сказал он, весьма довольный собой, - как это было?" Она наклонилась ближе, посмотрела ему в глаза и ответила: "Разве тот водитель рикши не был просто великолепен?"
Нелегко предсказать, как отреагируют другие люди на ту или иную ситуацию. Нам даже трудно предсказать свои собственные эмоции. Когда мы пытаемся определить, как мы будем относиться в будущем к решениям, которые мы приняли сегодня, мы экстраполируем их на основе наших текущих чувств. При этом мы часто поддаемся некоторым из тех же предубеждений, что и в предыдущей главе. Например, мы склонны переоценивать интенсивность нашей реакции, потому что сосредотачиваемся на ярком сценарии, игнорируя более широкий контекст, в котором он будет происходить. Спортивные болельщики могут предсказать, что они будут подавлены, если их команда проиграет, и обрадованы, если она выиграет, но они не учитывают все остальные элементы дня - погоду, поездку на работу, сроки на работе, семейный ужин, - которые будут способствовать их общему эмоциональному состоянию.
Мы также переоцениваем продолжительность наших чувств. Если повышение по службе делает вас невероятно счастливым сегодня, вы можете поверить, что оно будет продолжать делать вас невероятно счастливым и два месяца спустя. Но, скорее всего, вы быстро привыкнете к новой работе. Даже выигрыш в лотерею не повышает уровень счастья людей в долгосрочной перспективе. Обнадеживающей оборотной стороной этого является то, что негативные эмоции, связанные с травмирующими событиями - смертью члена семьи, диагнозом "рак", инвалидностью, - также не длятся так долго, как мы думаем. Первоначальная печаль или горе очень глубоки, но со временем мы восстанавливаемся.
Чтобы компенсировать эти предубеждения, возможно, нам стоит последовать примеру таких экспертов, как Пол Экман. То есть мы должны анализировать и улучшать свои собственные результаты, вспоминая свои ожидания, признавая прошлые неточности и внося необходимые коррективы в будущее. Но способны ли мы сделать это в области эмоций? Тим Уилсон и его коллеги в очередной раз усложнили ситуацию. Перед президентскими выборами 2000 года в США Уилсон и компания собрали несколько избирателей, которым небезразлична политика. Они спросили их, насколько они будут счастливы, если победит Джордж Буш-младший или если победит Эл Гор. На следующий день после речи Гора об уступке они снова связались с избирателями и спросили их о самочувствии. Четыре месяца спустя они спросили избирателей, как они себя чувствовали (а) до выборов и (б) когда Гор уступил. Ни сторонники Буша, ни сторонники Гора не смогли точно вспомнить свои чувства в двух предыдущих случаях. Они переоценили силу своих предвыборных эмоций . Что касается реакции после уступки, то сторонники Буша вспомнили, что были гораздо счастливее, чем на самом деле, а сторонники Гора - что были гораздо печальнее.