Та же асимметрия проявляется и в законе о прозелитизме. Долг мусульманина, где бы он ни был, — нести веру неверным. В исламе, в отличие от христианства, нет профессиональных миссионеров, но их задача возложена на всех мусульман без различия. Зиммию, однако же, строжайше воспрещено пытаться обратить мусульманина в свою веру, если же ему это по несчастью удается, наказанием за отступничество служит смерть. С мусульманской точки зрения такое несоответствие логично и справедливо. Распространять истинную веру — божественная заповедь, а отрекаться от нее или убеждать отречься другого есть одновременно смертный грех и преступление, караемое смертной казнью.
Некоторые доводят эту аргументацию до логического завершения, полагая, что истинно мусульманская жизнь возможна только при мусульманском правлении. Другие отказываются от столь крайних воззрений и допускают, что возможно вести жизнь мусульманина и при правлении иноверцев в том случае, если это правление отвечает некоторым специфическим требованиям. Ханафитская школа, и в данном случае, как и в большинстве прочих, склонная к умеренности, довольствовалась элементарной терпимостью и предписывала переселяться только если мусульман насильно заставляли обращаться в иную веру или запрещали им выполнять религиозные обязанности, но и тут эмиграция была обязательна лишь для тех, у кого имелись необходимые средства. Маликитский мазхаб, как и прочие восточные школы, был строже и считал эмиграцию по меньшей мере рекомендуемой, а в большинстве случаев обязательной.
В конечном счете решение вопроса зависит от того, возможно ли на завоеванной иноверцами родине применение мусульманского священного права. Если дела мусульман ведутся в соответствии с шариатом и судят их мусульманские кадии в шариатских судах, то, согласно некоторым правоведам, мусульмане вольны остаться, а деятельность кадиев, пусть и утвержденных неверными, правомерна. Многие не одобряют пребывание мусульман под властью иноверцев, но не считают его недопустимым. Наконец, непримиримые полагают, что даже при самых благоприятных обстоятельствах мусульмане не вправе оставаться в подчинении у неверных и обязаны эмигрировать[29].
Тем не менее, несмотря на столь суровое осуждение, многие оставались в родных местах, и на протяжении столетий испанской реконкисты бывали времена, когда под властью новообразованных христианских государств жило множество мусульман, плативших дань в обмен на терпимость. Таких презирали и эмигранты, и непокоренные, считавшие их зиммиями христиан, и называли их по-арабски ахл ад-даджп, или му-даджджан, как именуют ручных одомашненных животных в противоположность диким и свободным. Слово это перешло в испанский в форме mudejar (мудехар)[30]. Постоянное ухудшение условий жизни мусульманских подданных христианских государств усилило позиции сторонников жесткой линии, и целый ряд фетв андалусских и североафриканских правоведов вновь и вновь утверждал, что долг мусульман Испании — покинуть родные места и искать прибежища под властью ислама. Не кто иной, как Ибн Рушд, кадий и имам знаменитой кордовской мечети и дед философа, известного в Европе под именем Аверроэса, постановил, что долг хиджры вечен и мусульманин не должен оставаться там, где он подпадает под юрисдикцию многобожников, но обязан отправиться в земли мусульман, где будет подчиняться исламскому праву. Как сподвижникам Пророка было разрешено вернуться в Мекку после ее завоевания, так и мухаджирам будет позволено вернуться на родину после ее возвращения в лоно ислама[31].
29
Ибн Кудама,
30
См.: «Энциклопедия ислама», изд. 2-e, s. v. «Mudejar» (P. Chalmeta); L. P. Harvey, «Crypto-Islam in Sixteenth Century Spain», in