При преемниках Мехмеда II турки укрепили свою оплот в Восточном Средиземноморье, захватив Сирию, Палестину и Египет, двинулись в Европу и в 1529 году осадили Вену. Осада закончилась ничем, но турки удержали за собой половину Венгрии, включая Буду, ставшую местопребыванием турецкого паши. В последующие полтора века армии Османов и Габсбургов противостояли друг другу в Центральной Европе, ведя борьбу, которая должна была решить участь континента. Патовая ситуация разрешилась только в 1683 году, когда вторая осада Вены закончилась безоговорочным поражением и отступлением турок.
Однако же большая часть Юго-Восточной Европы на протяжении столетий оставалась под властью турок, а турецкий флот господствовал в Восточном Средиземноморье и грозил Западному. Вся Европа остро ощущала нависшую над ней угрозу. Даже в Исландии лютеранские молитвенники заклинали Господа «защитить нас от коварных замыслов Папы и турецкого ужаса». По крайней мере последняя мольба отнюдь не была праздной. Исландским историкам и поэтам было что поведать о нападении берберийских пиратов, высадившихся на берегах острова в 1627 году и увезших сотни людей на невольничьи рынки Алжира. Один из пленников, лютеранский пастор по имени Олуф Эйгилссон, который впоследствии был выкуплен и вернулся в родные места, написал книгу о своих злоключениях в бытность рабом в Северной Африке. Едва ли не главным унижением он счел то, что его служанку продали за куда большую цену, чем его самого.
Но огромная и процветающая турецкая империя была для Европы не только военной угрозой; то был еще и необъятный разветвленный рынок, куда во все возрастающих количествах прибывали европейские купцы, стремясь воспользоваться политикой открытой торговли и благосклонным отношением к иноземным торговцам. Прежде, до того, как великий технологический и промышленный прорыв обеспечил Европе решительное экономическое превосходство над остальным миром, сравнительно отсталые и бедные западные государства мало с чем могли выйти на мировой рынок. В Турцию они приезжали в основном как покупатели и были вынуждены платить за свои покупки звонкой монетой — такую возможность временно обеспечивал им приток золота и серебра из Нового Света.
Не считая рабов, единственным европейским товаром, пользовавшимся устойчивым спросом на турецком рынке, было вооружение. Хотя оружие туркам требовалось в основном для ведения военных действий против христианского мира, недостатка в христианских купцах, готовых это оружие поставить и даже иногда профинансировать его покупку, явно не ощущалось. К XVI веку множество европейских государств и обществ упрекало друг друга в поставке туркам оружия и передаче им военного опыта. Булла, изданная папой Климентом VII в 1527 году, провозглашала отлучение и анафему
«…всем тем, кто [поставлял] сарацинам, туркам и прочим врагам имени христианского коней, оружие, железо, железную проволоку, олово, медь, bandaraspata[57], латунь, серу, селитру и все прочее, что пригодно для литья пушек и изготовления инструментов, наступательного оружия и механизмов, при помощи которых они воюют против христиан, а также канаты, древесину и прочие корабельные снасти и иные запрещенные товары».
Столетием позже папа Урбан VIII издал сходную буллу с несколько расширенным списком запрещенных к торговле с мусульманами предметов вооружения, грозящую отлучением и проклятием тем, кто, прямо или косвенно, оказывает помощь и поддержку и предоставляет сведения туркам и другим врагам христианства. Однако ни отлучения, ни страх перед наказанием уже в этом мире не могли ни подорвать, ни хотя бы серьезно ограничить весьма прибыльную торговлю оружием. Неудивительно, что широко представленный в европейской литературе образ турка как торгового партнера (наряду с его же образом захватчика и завоевателя) легко затмевал образ знаменосца соперничающей религии.
К тому времени как Ричард Ноллз взялся за написание всеобщей истории турок, образованный европейский читатель уже имел в своем распоряжении значительное число отпечатанных типографским способом книг и брошюр — современный библиограф насчитал сорок девять названий только на английском — о турках и странах, которыми они правят, об их истории, манерах и обычаях, войске, доходах и системе правления.
Рассказы и впечатления, о которых повествовали эти книги, черпались из широкого круга источников, охватывавших несколько столетий. Часть самых ранних сведений исходила от беглых или отпущенных на свободу невольников. Множество христиан попало в плен и было обращено в рабство в ходе наступления турок на Европейском континенте и действий турецкого и североафриканского флотов в Средиземноморье и за его пределами. Хотя христиане, побывавшие в турецкой неволе, в большинстве своем не оставили (как и турки, попавшие в рабство к европейцам) воспоминаний о пережитом, нашлись среди них и люди, обладавшие литературным даром, которые по возвращении на родину описали свои необычайные и чудесные приключения. Одним из первых был баварец Иоганн Шильтбергер, который попал в руки турок в битве под Никополем в 1396 году и пробыл в плену до 1427 года. Куда более ценное повествование принадлежит другому бывшему невольнику, уроженцу Трансильвании по прозвищу Георгий Венгерский, в возрасте шестнадцати лет захваченному турецким разведывательным отрядом. Бежать Георгий сумел только в 1458 году, после восьми неудачных попыток, и вскоре стал доминиканским монахом. Воспоминания он писал уже стариком, но сумел сохранить и передать свежесть восприятия. Его «Трактат о нравах, характерах и пороках турок», выдержавший много изданий и переведенный на разные языки, стал для европейских читателей основным источником сведений о Турции.