Ибн Хальдун писал о 120-летних циклах как о "продолжительности жизни" наций, проводя аналогию с продолжительностью жизни человека. Он разбивал этот цикл, этот "период жизни" нации на 3 периода - "молодость", "зрелость" и "старость", описывая состояние нации, характер представителей нации на каждом из этих 3 этапов (1-й этап - коллективистский дух, тогда как 3-й этап - дух сугубо индивидуалистический, если говорить упрощённо). Читая написанное им, можно подметить 2 аналогии - во 1-х, с современностью, с загниванием России, Европы и США - наций, некогда передовых (пусть здесь циклы, возможно, и растягиваются - опять же, империализм, процессы концентрации капитала и монополизации вносят в продолжительность этих циклов свои коррективы); во 2-х, с тем, что написано в Коране, в той же суре "Худ" об истории предыдущих народов, городов-государств, наказанных Аллахом за грехи.
Здесь же, пожалуй, нужно сделать небольшое отступление и вкратце рассмотреть историю военного искусства за последние 200 с небольшим лет. Почему? Потому что история революций очень тесно переплетена с историей войн, и сами революции всегда, так или иначе, включают в себя революционные войны.
Теоретик военного искусства начала 19-го в. Клаузевиц справедливо пишет о том, что Наполеон открыл новую страницу в военном искусстве. Если до этого, при феодализме, война считалась больше уделом дипломатов, воюющие стороны больше старались договариваться, и на полководца, предпринимающего крупные кровопролитные сражения, смотрели как на неумелого полководца, а на эти битвы смотрели как на "бессмысленный мордобой", то революционная Франция одним махом сокрушила эти устаревшие теории, отбросив врага "от Шалона до Москвы", как выразился Клаузевиц. Новое военное искусство, порождённое революцией во Франции и соответствующее уже капиталистической эпохе, делало ставку именно на крупное сражение, на то, чтобы разбить противника одним резким ударом. Такими же были и "классические" буржуазные революции в Европе.
Но, как мы знаем, этот наполеоновский метод ведения войны "дал сбой" в России. К России, к стране в то время во многом "восточного" типа, с её большими просторами, низкой степенью урбанизации и низким количеством и качеством дорог, этот метод оказался неприменим. Наполеон смог одним резким ударом захватить Москву, но это не позволило ему захватить Россию.
Здесь же можно вспомнить и о нескольких попытках Англии захватить Афганистан в 19-м и начале 20-го вв. Каждый раз у Англии получалось очень быстро захватить города, и каждый раз постепенно разгоралось партизанское движение в провинции, и года через четыре англичане вынуждены были уходить из Афганистана.
Теперь рассмотрим китайскую революцию. Мы знаем, что она носила характер затяжной, длящейся более 20 лет, партизанской войны. Сам Мао Цзэдун считал тот наполеоновский метод ведения войны (ставка на один сокрушительный удар) буржуазным и устаревшим, и противопоставлял ему тот самый метод затяжной партизанской войны как метод пролетарский.
Вспомним, что аналогично и Маркс с Энгельсом писали об отличии буржуазных революций от пролетарских. Первые отличают молниеносность, быстротечность, некая театральность, когда всё, казалось бы, резко меняется, но, как выясняется позже, многие изменения оказываются лишь внешними. В отличие от этого, пролетарским революциям свойственно постоянно, вновь и вновь, возвращаться к тому, что, казалось бы, уже сделано, переделывая всё заново.
Итак, пролетарской революции, в отличие от буржуазной, свойственен затяжной, многолетний характер. На сиюминутный успех, на успех "при жизни" каждый конкретный пролетарский революционер рассчитывать не может.
Именно этот момент и был рассмотрен в Коране более подробно, чем в марксизме-ленинизме (хоть и был рассмотрен в соответствии с тем уровнем человеческих знаний). Помню, лет 8 назад оппортунист-исламофоб Алексей Трофимов, с которым у нас была дискуссия (см. мои статьи за 2009-2010 г.), пытаясь опровергнуть мои слова о том, что официальный марксизм-ленинизм в СССР перегнил в обновлённую религию (под религией я понимал идеализм, идолопоклонничество, мистику, веру в чудеса, противоречащую реальным фактам), голословно утверждал, что основной признак религии - это вера в загробную жизнь. Трофимов, опошливший марксизм-ленинизм до уровня механического материализма и смотрящий на религию просто как на глупость, не понимал, что на определённой стадии вера в загробную жизнь сыграла именно прогрессивную роль. Индийский мусульманский мыслитель 19-го в. Сайид Ахмад Хан, которого я уже не раз цитировал в своих последних статьях, пишет в своём "Цикле эссе о жизни Мухаммеда и предметах, относящихся к этому" [Syed Ahmed Khan Bahador, C.S.I. A series of essays on the life of Mohammed and subjects subsidiary thereto], разделе "Эссе по вопросу, был ли ислам полезен или вреден для человеческого общества в целом и для Моисеевых и христианских заповедей":
"В Пятикнижии [священное писание иудеев] ничего не упоминается о дне воскрешения и о состоянии души после смерти. Наградами за добродетели были победа над врагом, долголетие и свобода от нужды; тогда как, с другой стороны, наказанием за грехи человечества были смерть, эпидемии болезней, голод и другие несчастья. Другие пророки после Моисея, включая Христа, кое-что проповедовали в отношении последнего дня, воскрешения и состояния души после смерти; но никто из этих пророков не упоминал об этом подробно и полно, как это было сделано исламом, для которого бог намеренно приберёг эту задачу. Поскольку было почти невозможно описать и обрисовать эти духовные состояния - бедствия душ грешников и счастье душ праведников - кроме как сравнивая их с такими объектами и условиями, которые могут быть постигнуты и почувствованы ощущениями человека, это было провозглашено аллегорически, в виде рая и ада, и различных видов наслаждения счастьем и страдания от мук, бедствий и т. д."
Конечно, сегодня, на современном уровне развития науки, мы не можем трактовать буквально учение Корана о дне воскрешения и о состоянии души после смерти. В этом плане прав Тан Малака, который в "Мадилоге" доказывает фактами, что, т. к. сила, энергия не могут существовать без материи, жизнь - сложная сила, присущая живой материи (т. е. материи на определённой стадии её развития), инстинкты - это стадия развития жизни, присущая живой материи на определённой стадии её развития, на стадии животных, а разум (душа) - это стадия развития инстинктов на стадии, когда животные развились в человека, то разум (душа), как сложная сила, не может существовать вне живого человека, т. е. умирает со смертью человека.
С другой стороны, из слов Тан Малаки можно сделать вывод, что его точка зрения совпадает с точкой зрения тех доисламских варваров, которые считали, что "есть только жизнь в этом мире", и которые критикуются в Коране (именно такой вывод и делают некоторые не очень умные (или купленные империалистами?) исламисты, которые критикуют Тан Малаку за то, что его слова противоречат словам Корана - см., к примеру, http://sikumpas.blogspot.ru/2009/05/tan-malaka-dan-madilognya.html ).
Конечно, на самом деле, это не так. Вдумчивые исследователи работ Тан Малаки справедливо признают, что Тан Малака в "Мадилоге" критикует не ислам как таковой, а традиционную, идеалистическую трактовку ислама, низведение ислама до уровня индуизма с его верой в чудеса, противоречащие реальным фактам. В исламе же, как верно подчёркивал индийский исламский мыслитель 19-го века Сайид Ахмад Хан, нет ничего сверхъестественного, в нём всё естественно, Коран постоянно апеллирует к фактам из окружающего мира, из истории, призывает людей вдумываться в эти факты.