И английское министерство иностранных дел нашло, а правительство Болдуина санкционировало такой компромисс: Англия должна была объявить «нейтралитет» в испанской войне и таким образом избежать необходимости становиться определенно на ту или иную сторону. Это звучало бы прилично и даже позволяло апеллировать к благородным идеям беспристрастия и справедливости.
Это могло бы быть объяснено также заботой о локализации войны и сохранении европейского мира. Это, наконец, позволяло бы Англии, сберегая свои силы и не ссорясь с Гитлером, оказывать все возрастающее влияние на конечный исход испанского конфликта.
Однако, для того чтобы такая политика не выглядела слишком одиозно в глазах демократических масс, и прежде всего английских рабочих, правительство Болдуина решило придать ей более общий, по возможности, европейский характер. С этой целью оно обратилось в первую очередь к Франции, где в тот момент у власти находилось правительство Народного фронта во главе с социалистом Леоном Блюмом. Последний тоже принадлежал к числу «умиротворителей» и встретил английский план чрезвычайно сочувственно (ведь французские рабочие выражали симпатии к Испанской республике даже в еще более бурных формах, чем их британские товарищи). В результате между правительствами Англии и Франции сразу же установилось полное единомыслие по испанскому вопросу. И тут же было обусловлено, что в целях более успешного морального разоружения демократических масс формально с инициативой соглашения о «невмешательстве» выступит не консервативный кабинет Болдуина, а «социалистическое» правительство Блюма.
Позиция Англии и Франции находила полную поддержку в США. Как известно, в 1935 году американский конгресс принял акт о «нейтралитете», гласивший, что в случае возникновения войны между третьими государствами президенту предоставляется право запрещать экспорт оружия и военных материалов в воюющие страны независимо от того, является ли данная страна агрессором или жертвой агрессии. Этот акт явился настоящим подарком агрессорам, которые всегда сильнее и лучше вооружены, чем противная сторона. А для жертв агрессии это был удар в спину. Глубоко реакционная сущность акта о «нейтралитете» выявилась сразу же после его принятия – осенью 1935 года, когда он был впервые применен на практике в связи с итало-эфиопской войной. Теперь тот же акт окрасил все отношение США к испанской войне. Американское правительство своей поддержкой обеспечило англо-французские планы «невмешательства».
И вот 25 июля 1936 года, то есть через неделю после выступления Франко, правительство Блюма издало декрет, запрещавший экспорт оружия из Франции в Испанию. А 1 августа Франция обратилась с нотой к британскому и итальянскому правительствам, предлагая им срочно присоединиться к французской акции и строго соблюдать политику невмешательства в испанские дела.
4 августа Англия ответила положительно на французское предложение. 6 августа то же сделало итальянское правительство, сопроводив, впрочем, свое «принципиальное согласие» некоторыми весьма подозрительными оговорками.
Далее, французское правительство обратилось с тем же предложением к другим европейским державам (соглашение с самого начала мыслилось, как охватывающее только державу Европы). 17 августа на него откликнулась Германия. Она выражала готовность присоединиться к общему соглашению о невмешательстве лишь в том случае, если в нем будут также участвовать СССР, Италия и Португалия. 23 августа к соглашению о невмешательстве примкнуло Советское правительство, оговорив, однако, что это соглашение должно вступить в силу, когда к нему присоединятся Германия, Италия и Португалия.
26 августа французское правительство внесло новое предложение: создать в Лондоне постоянный комитет из представителей всех участников соглашения, главной задачей которого было бы наблюдение за точным исполнением этого соглашения подписавшими его державами. Французское предложение было принято, и тут же последовало решение, что комитет по «невмешательству» будет состоять из лондонских послов и посланников примкнувших к соглашению держав. Число их составило 27.
В состав комитета по «невмешательству» вошли: от Англии – товарищ министра иностранных дел лорд Плимут, от Франции – посол Ш. Корбен, от СССР – посол И. Майский, от Германии – посол И. Риббентроп, от Италии – посол Д. Гранди, от Бельгии – посол Картье де Маршьен, от Польши – посол Э. Рачинский, от Турции – посол Фетхи Окияр, от Португалии – посол А. Монтейро, от Чехословакии – посланник Я. Масарик, от Австрии – посланник Г. Франкештейн, от Венгрии – посланник К. Масиревич, от Греции – посланник Ш. Симопулос, от Болгарии – посланник С. Радов, от Румынии – посланник В. Григорчеа, от Югославии – посланник С. Груич, от Дании – посланник П. Алефельд, от Норвегии – посланник Э. Кольбан, от Швеции – посланник Э. Пальмшерна, от Финляндии – посланник Г. Грипенберг, от Голландии – посланник Р. Свиндерен, от Латвии – посланник К. Зарин, от Эстонии – посланник А. Шмидт, от Литвы – посланник Б. Балутис, от Люксембурга – генконсул Б. Класен, от Албании – поверенный в делах Д. Дума, от Ирландии – высокий комиссар в Лондоне Д. Дюланти[1].
Из европейских государств в комитете не участвовали только два: Испания, как страна, около которой должен был быть установлен «карантин невмешательства», и Швейцария, которая отказалась от участия в соглашении ввиду своего «вечного нейтралитета».
Неевропейские страны ни в соглашение, ни в комитет по «невмешательству» не входили. Не было там, в частности, и США. Однако, фигурально выражаясь, их тень все время присутствовала за столом комитета, оказывая сильнейшее влияние на представителей Англии, Франции и других «демократических» держав.
9 сентября 1936 года комитет по «невмешательству» собрался на свое первое заседание и принял постановление о постоянном председателе. Этот пост был предложен представителю Англии лорду Плимуту…
Но прежде чем перейти к подробному освещению деятельности комитета, я считаю нелишним объяснить, почему СССР присоединился к соглашению о «невмешательстве» в испанские события. Окидывая сейчас ретроспективным взглядом всю историю комитета по «невмешательству», могу сказать, что мотивы, двигавшие Советским правительством, в разные периоды на протяжении двух с половиной лет были не вполне одинаковы.
В августе 1936 года, когда комитет только создавался, основную роль для Советского правительства играли два соображения:
Во-первых, интересы мира. В наши дни всякий, даже местный, военный конфликт таит в себе угрозу перерастания в мировую войну. Тем более такую опасность таила в себе борьба, начавшаяся в Испании[2].
Надо было прежде всего локализовать ее и не допустить вмешательства в нее других, особенно великих, держав.
Во-вторых, интересы демократии. Советское правительство понимало, что широкие массы испанского народа стоят за республику и что мятежники быстро провалятся, если окажется устраненной германо-итальянская интервенция. А потому вполне логично было, не предаваясь никаким маниловским иллюзиям, попробовать все же добиться этого с помощью соглашения о невмешательстве.
Позднее, когда «невмешательство» в испанские дела обнаружило себя как вопиющий фарс, у Советского правительства появились два других мотива для продолжения участия в названном соглашении.
Во-первых, интересы борьбы за мобилизацию мировых демократических сил в защиту Испанской республики. Присутствие советских представителей в комитете по «невмешательству» давало возможность следить за каждым шагом врагов испанской демократии, разоблачать их интриги и со знанием дела выступать перед мировой общественностью против фашизма и опасности войны.
1
На протяжении двух с половиной лет существования комитета в его составе происходили, конечно частичные перемены, но в основном он сохранился таким до конца.
2
В речи, произнесенной 28 сентября 1936 года на пленуме Лиги Наций, Нарком иностранных дел M. М. Литвинов говорил: «Советское правительство присоединилось к декларации о невмешательстве в испанские дела только потому, что дружественная страна (то есть Франция. – И. М.) опасалась, в противном случае, международного конфликта» (см. М. Литвинов. Против агрессии. ОГИЗ, 1938, стр. 30).
Это было правильно для момента, когда правительство Блюма предложило СССР присоединиться к соглашению о невмешательстве.