Меня бросило в жар. Лицо запылало.
– Разумеется, – отозвалась Рози. – Думаю, это вполне возможно. – Она перевела взгляд и выразительно вскинула брови. – Лина, Аарон просит тебя повернуться. Если, конечно, ты не шутишь и не…
– Спасибо, Рози. Я поняла, – процедила я сквозь зубы.
Щеки горели. Поворачиваться к Аарону совершенно не хотелось. Это будет значить, что он опять выиграл. Вдобавок он обозвал меня несмешной. Кто бы говорил!
– Если не затруднит, передай, пожалуйста, что шуток не понимают только люди, у которых начисто отсутствует чувство юмора. Буду очень признательна. Спасибо.
Рози почесала в затылке, умоляюще хлопая ресницами. «Не заставляй меня все повторять», – взмолилась она без слов.
Я выразительно округлила глаза: мол, давай, не молчи.
Рози вздохнула и наградила меня еще одним обиженным взглядом.
– Аарон, – начала она, расплываясь в очередной фальшивой улыбке. – Лина думает, что…
– Я слышал, Рози. Спасибо.
Я успела неплохо его изучить, поэтому сразу заметила, как изменился голос, предвещая, что сейчас Аарон обратится ко мне напрямую. К обычной сухости добавился легкий оттенок презрения и высокомерности. Лицо наверняка скорчилось в недовольной гримасе. Можно даже не оборачиваться и не смотреть. Вечно он кривится, когда мы вынуждены обсуждать общие рабочие дела.
– Уверен, Каталина там, внизу, прекрасно меня слышит, но не могла бы ты передать, что я очень занят и не могу уделить ей много времени. Спасибо.
Что значит – «там, внизу»? Ах ты, верзила!..
У меня нормальный рост. Средний. Правда, по испанским меркам, но все равно средний. Сто шестьдесят сантиметров. Почти сто шестьдесят один.
Рози снова посмотрела на меня.
– В общем, Аарон очень занят и был бы признателен, если ты…
– Если он… – Я замолчала: голос сорвался на противный писк. Откашлявшись, я попробовала снова: – Если он так занят, то, пожалуйста, передай, что утруждать себя необязательно. Пусть идет в кабинет и занимается работой, которую он неосмотрительно бросил, чтобы сунуть нос в чужие дела.
Подруга открыла рот, только мужчина позади заговорил первым:
– Итак, ты слышала, что я сказал. Предложение в силе. – Долгая пауза. Я успела беззвучно выругаться. – Жду ответа.
Рози ошарашенно хлопала ресницами. Я смотрела на нее и понимала, что мои темно-карие глаза наливаются кровью.
Какого, к черту, он ждет ответа? Зачем ко мне привязался? Что за дурацкую игру опять затеял? Хочет довести меня до срыва?
– Понятия не имею, о чем он говорит, – соврала я. – Я ничего не слышала. Так ему и передай.
Рози заправила волосы за ухо, мельком глянула на Аарона и повернулась ко мне, тихо пояснив:
– Кажется, он о том, что готов сопровождать тебя на свадьбу сестры. Ну, ты помнишь, это было сразу вслед за тем, как ты призналась, что тебе, кровь из носу, надо найти добровольца и взять его с собой в Испанию, иначе тебя ждет долгая мучительная смерть, и…
– Все, я поняла, – выпалила я, заливаясь краской от того, что Аарон слышал мой полный драматизма монолог. – Спасибо, Рози. Твои услуги переводчика больше не требуются.
Иначе я умру мучительной смертью прямо здесь и сейчас.
– Кажется, ты упоминала слово «катастрофа», – добавил Аарон.
Уши вспыхнули всеми оттенками ядерного взрыва.
– Ничего подобного, – выдохнула я. – Я такого не говорила.
– Вообще-то говорила, – вставила моя лучшая подруга.
Видимо, уже бывшая.
Прищурившись, я прошипела:
– Какого черта? Ты что, на его стороне?
Впрочем, они оба правы.
– Ладно. Допустим. Но это вовсе не значит, что я в отчаянном положении.
– Так всегда говорят люди, которые находятся в безвыходной ситуации. Как хочешь, Каталина, – лишь бы тебе крепко спалось ночами.
Тихо ругнувшись в сотый раз за утро, я зажмурила глаза.
– Блекфорд, не твое дело, только ситуация у меня вовсе не безвыходная. И я прекрасно сплю ночами. Еще никогда не спалось так хорошо.
Я врала без зазрения совести. На самом деле я отчаялась найти себе спутника на свадьбу. Однако это вовсе не значит, что я…
– Разумеется.
По дурацкой прихоти судьбы именно короткое проклятое слово из уст Аарона Блекфорда заставило меня сломаться и забыть о притворстве.
Оно прозвучало до ужаса снисходительно, буквально сочась фальшивой жалостью.