— Это как-то… — Тайаш покачал головой. — Ну, не знаю, слишком безлично, что ли.
Сол улыбнулся.
— Но система работает.
— Но у вас нет мест в Совете Конфедерации. — В голосе Никиты звучало удивление. — А ведь даже католики представлены там.
— Нейтралитет оберегает нас от вовлеченности в политические баталии, которые могут расколоть Братство. Вы когда-нибудь видели, чтобы Братство поддерживало какую-либо политическую фракцию?
— Но вы оказываете мощное политическое влияние на другие державы? — напомнил ему Тайаш.
Капитан кивнул.
— Это правда. Но в Совете мы выступаем только на правах независимых наблюдателей. Каждая наша акция весьма тщательно подготавливается, предпринимаются все меры, не допускающие никаких нарушений. Полагаю, вы помните, как некоторых наших советников отстранили от работы в Совете…
— Но, предположим, какой-то мошенник перехитрит вашу систему отбора и все же станет Верховным Правителем? Что тогда?
— У нас есть организация, которая называется Комитетом по расследованию нарушений законности. Этот Комитет занимается разбором всех жалоб. Если Правитель станет нарушать закон, то ему будет вынесен вотум недоверия.
— А если Правитель не захочет покинуть свой пост и сосредоточит всю полноту власти в своих руках?
Карраско ответил, не колеблясь, без всякого смущения:
— Мы убьем его.
— Вы… — Тайаш моргнул и открыл рот.
Сол печально улыбнулся.
— Господа, среди всех преступлений против человечества тирания является величайшим. Она противоречит нашим убеждениям.
— А если люди захотят иметь правителем тирана? — спросила Конни. — Ведь такое случалось раньше.
Капитан повернулся к ней.
— Такие люди могут покинуть нашу организацию и отправиться на Нью-Мейн. Видите ли, никто не заставляет кого-либо быть членом Братства… Любой человек может выйти из его рядов, когда угодно. С нашей точки зрения, неэтично удерживать кого-то в Ордене против его воли.
Никита пытался понять смысл слов Сола.
— Я подозрительно отношусь к людям, имеющим ответы на все вопросы. Неужели в вашем Братстве одни ангелы?
Сол рассмеялся.
— Вряд ли… Видите ли, мы все — люди. Всем нелегко жить в обществе, где действуют всякие ограничения. Братство спасают наши компьютеры. Без них мы совершали бы те же ошибки, что и другие державы.
— Но вы приносите свою свободу в жертву компьютеру, — сказал Тайаш. — Это как-то не… — Он покачал головой и скорчил кислую мину.
— Правильно, — согласился Сол. — Вот почему мы и не кричим об этом по всему свету. У Братства и так достаточно проблем. Представьте, какой шум подняли бы средства массовой информации, узнай они об этом. И, как я уже говорил, наша система подходит далеко не для всех.
Никита прочистил горло.
— Вы понимаете, что многие отрицательно высказываются о Братстве… Люди сейчас настроены против вас. Что вы намерены предпринять, если разразится конфликт? А если победит Сириус и захочет объявить Братство вне закона? А если Джордан при помощи своих кораблей обратит вас в свою «утопию»?
Сол отвечал без колебаний.
— Все очень просто, мистер представитель. Мы соберем наши вещи, вплоть до последнего болта, и исчезнем.
Человек проник через дверь в темное помещение спальни. Шаги его никто не услышал. Опытная рука извлекла рюкзак из-под одной кровати. Странный запах распространился в комнате. Пахло спермой, соитием.
Руки в перчатках извлекли завернутые в бумагу черные трубочки. Не теряя ни минуты времени, человек, проникший в спальню, вынул из сумки на поясе передатчик. Ручным монитором он проверил, как реагируют трубочки на крохотный, величиной с грецкий орех, передатчик. Издав слабый стон, он быстро положил передатчик на место, завернул трубочки, спрятал их в рюкзак, который задвинул опять под кровать.
Так же бесшумно, как и вошел, неизвестный покинул комнату.
Глава 22
Сол не спал. Он читал Еврипида и слушал свою любимую Девятую симфонию Бетховена, когда раздался голос «Боаза».
— Капитан! Посол Тексаки находится в медотсеке. Я в настоящее время осматриваю его.
Сол вскочил на ноги, открыл дверь и бросился по коридору к госпиталю. Вбежав в комнату, он увидел, что там уже находится Брайна. Медея сидела возле медицинской установки, лицо ее ничего не выражало. Врач Виллер считывал показания приборов.