— Что ж тут непонятного? Люде Семеновой звонила именно Валерия. Я узнал ее голос, вчера же передал экспертам записи нашего видео. То есть это точно она. Почему она это сделала?
— Я же сказала, — резко ответила Гукова. — Девочку хотели попугать в воспитательных целях… А с нами следователи разбираются, как будто мы ее повесили.
— Вы, пожалуйста, аккуратней выражайтесь, — сказал Виктор. — Здесь ее отец. Да и я — отец. Чья это была инициатива — позвонить Люде? Ваша или Леры?
— Конечно, ее, — быстро ответила Гукова. — Ваша дочь была очень самостоятельным человеком.
— Теперь, разумеется, можно это заявлять. Валерия не опровергнет. Но мы найдем свидетелей, которые прояснят вашу информацию, — сказал Слава. — У вас же их и найдем.
— В общем, примерно такая статистика, — произнес Сергей. — В день с этого телефона делалось три-пять звонков. Всех обойти я пока не смог, даже с помощью своих немногочисленных сотрудников. — Но уже есть летальные исходы — от сердечного приступа. Есть ухудшение здоровья. Возможно, самоубийство Люды — не единственное. Дело в том, что всегда говорилось об очень крупных суммах. У многих, кому звонили, денег вообще нет.
— Это как же вы докажете связь смерти от сердечной недостаточности с шутливым звонком? — театрально рассмеялась Гукова. — Так можно привязать к этому что угодно. Кто-то из наших позвонил, а муж убил и расчленил жену, например. Сами-то понимаете, какой это абсурд? Неужели суд такой бред примет? У нас и судьи лечатся, с некоторыми я близко знакома, так что я знаю, о чем говорю.
— Шутливый звонок? — Илья встал, на белом лице — одни зрачки.
— Илья, сядь, прошу тебя, ты все сейчас разрушишь. У тебя будет возможность что-то уточнить, — произнес Сергей. — Мы работаем, тебя же просили. Зоя Константиновна, — обратился он к Гуковой, когда Илья опустился на стул. — Инициатива этого телефонного предприятия принадлежала вам или кто-то свыше дал такое указание? Устное, разумеется.
— Я же объясняю: мы просто… Да, это моя инициатива, — вдруг резко сказала Гукова. — Я решила, что должна обеспечить нормальный режим работы. Когда очереди к врачу с пяти утра, когда он работает на износ, — результат оставляет желать лучшего, сами понимаете. Ну, может, я немного недооценила психическое состояние некоторых пациентов… Но это не криминал. И вы его нам не пришьете.
— Да я вообще — не Юдашкин, — лениво заметил Земцов. — Не шить к вам пришел. То есть вы сейчас сделали чистосердечное признание по поводу инициативы психологического терроризма определенной категории пациентов, так?
— Не надо ничего квалифицировать. Я взяла на себя ответственность, но не считаю, будто что-то нарушила.
— Она врет, — заметил Сергей. — Такая практика наблюдается не только здесь. Я узнавал и в других районах. Так что инициатор сидит повыше. Это во-первых. Во-вторых, они звонили только бесплатным больным. Ну, людям, которые живут в этом районе и обслуживаются бесплатно. Вот так их отшивали.
Гукова посерела.
— А что, — хрипло сказала она, — мы — квалифицированные врачи, — себя на помойке нашли? Наше время ничего не стоит?
— Как квалифицированный врач и такой же юрист, — веско сказал Масленников, — я должен заметить этой даме, что время, которое они тратили на свои развлечения, стоит уголовной статьи и срока. На этом я бы закончил беседу, поскольку дальше, мне сдается, требуется следственно-оперативная работа по сбору фактов.
— Но у нас еще есть вопрос по поводу мошенничества с пуповинной кровью, — заметил Сергей.
— Только в присутствии моего адвоката, — ответила Гукова. — Это не мошенничество, в этом могут разобраться лишь специалисты.
— Да, отложим до другого раза, — сказал Земцов. — Для этого нужны ордера на обыск. Пока собираем заявления потерпевших. Сегодня у нас другая тема, мы получили признание, очные ставки с отцами Валерии Осиповой и Людмилы Семеновой состоялись. Больше никого не задерживаю. Праздничный день, однако.
— Можно мне задержаться на минутку? С ней? — спросил Илья.
— Нет, — решительно ответил Земцов.
— Слава, я бы попросил разрешить, — мягко попросил Сергей. — Мне нужно тебе кое-что сказать в коридоре, не при подозреваемой Гуковой, можно?
Они все молча вышли, Илья остался.
— Что ты чудишь? — недовольно спросил у Сергея Слава. — Что ты хотел мне сказать?
— Нам с тобой еще в одно место придется съездить. Я так думаю.
В это время дверь кабинета открылась, на пороге показался Илья, вытирающий руку платком. На платке была кровь! За ним с трагическим видом стояла растрепанная Гукова, зажимая нос, из которого текла кровь.