Хит сказал стражам что-то на саргосском, и первый вынул кинжал, а второй атаковал меня, целя в грудь.
Я парировал выпад, и это дало мне возможность, в которой я так нуждался. Мой меч пронзил сердце второго стражника. Тот харкнул кровью и упал на камни. Первый попытался пустить в ход аркебузу, но я оказался проворнее, и с первого же удара клинок вошел в его плоть.
Я прикончил скулящих охранников, полоснув им по горлу. Потом утер окровавленное оружие об их толстую саргосскую одежду.
Десятилетний мальчик заглянул в зал через порог, вошел, подобрал аркебузу и направил на Хита. Целитель-альбинос теперь оказался в глубине зала. В ловушке, как кролик.
– Не надо, – сказал я мальчику. – Поднимешь всех на уши на милю вокруг.
Мне не хотелось убивать Хита. Он спас мне жизнь. Но он был соучастником тех, кто держал меня здесь против моей воли.
– Идем, – сказал я мальчику.
Я подхватил аркебузу второго стражника и опустил деревянный засов на двери, заперев Хита в зале. Теперь он никому не сообщит о нашем побеге.
– Матушка Мара. – Мальчик потянул меня за рубаху. – Нельзя ее оставлять.
– У нас нет времени спасать кого-то еще.
– Она так много для меня сделала, – покачал головой мальчик. – Я не уйду без нее.
Нужны ли мне десятилетний мальчик и женщина, которые затормозят мой побег?
Но Принцип – не просто мальчик. Я не мог оставить сына Кевы и Ашери в лапах одноглазого священника. Не мог добавить этот поступок к списку того, за что должен молить о прощении.
Я раздраженно вздохнул:
– И где она, чтоб ее?
Принцип повел меня по коридору. Я узнавал стены из неровного камня и двери за железными решетками. Мы прошли мимо моей камеры и свернули к последней двери в дальнем конце.
Принцип потянул защелку и открыл дверь.
В углу пыльной комнаты, напоминавшей пещеру, сидела женщина с темно-рыжими волосами. Свет проникал только через открытую дверь, пыль клубами поднималась в его сиянии.
Комната была без окон. Без окон. Перед моими глазами предстал образ Мириам, сидящей в дальнем углу с Элли на руках. Воспоминание ранило душу.
– Матушка Мара, – сказал Принцип. – Мы уходим.
Лицо у нее было неровно обожжено солнцем, а скулы слишком заметными. В своем свободном сером платье она напоминала крестьянина в голодный год.
– Умеешь стрелять из аркебузы? – спросил я.
Как будто с разочарованием в самой себе, она покачала головой:
– Нет, никогда не пробовала.
Печально. Одной рукой непросто поджечь запал и перезарядить, так что аркебуза – оружие не для меня. Я и с двумя руками никогда не чувствовал себя с ней уверенно.
Я все же протянул Маре оружие. Быть может, если дойдет до этого, она сумеет следовать примеру Принципа.
Мальчик помог Маре подняться. Она подхватила с пола блестящее украшение и натянула на запястье. Судя по каплям пота на лице и шее и покрасневшим глазам, ее лихорадило.
Втроем мы вышли из камеры. Из дальнего конца коридора слышался стук – Хит колотил в дверь молитвенного зала, где я его запер.
– Мы должны забрать мою дочь, – хрипло произнесла Мара.
Еще кого-то спасать? Мне так и хотелось ответить «нет», но мать не могла бросить дочь, а мальчик не бросит мать.
Я огорченно хмыкнул:
– А ты знаешь, где она?
Быть может, девочка возьмет вторую аркебузу. Пусть и не сумеет прицелиться, но хоть отвлечет врага.
– Я знаю, – ответил Принцип.
Он провел меня к другой комнате, недалеко от моей. Мара по пути держалась за стену.
Мальчик открыл дверь.
– Идем, Ана, – сказал он, – мы уходим отсюда.
В отличие от матери, девочка была черноволосой. Всю нижнюю часть левой щеки покрывали шрамы от старых ожогов, тянувшиеся и по шее. На вид ей было лет пятнадцать или шестнадцать – почти ровесница Элли, но ее щеки огрубели на солнце.
– Мама! – Она бросилась к матери и помогла ей устоять на ногах. – Милостивые ангелы, тебе нужна помощь!..
Мара покачала головой:
– Не думаю, что гожусь для этого путешествия. А ты иди с Принципом и этим одноруким мужчиной.
– Я не оставлю тебя, – настаивала на своем Ана. – Ангелы дадут тебе сил.
Я поспешно направился к лестнице. Верхняя площадка отсюда выглядела неохраняемой. Поднявшись по ступенькам, мы окажемся в главном молитвенном зале. А оттуда можно выбраться через основной вход или, сделав небольшой крюк, через кухню.
– Поддержите ее, – приказал я Принципу и Ане.
Они помогли больной женщине доковылять до лестницы.
В зале у алтаря лежала разбитая на куски статуя Архангела. Мозаичные изображения ангелов на стенах облупились и потускнели. В распахнутой двери главного входа завывал ветер. Солнце скрылось за облаками, но пейзаж снаружи выглядел достаточно привлекательным.