Да и еще так без документов и без разрешений — можно собрать Глок или Кольт-1911. Я выбрал Глок-17, на восьмидесятипроцентной рамке, и даже с глушителем. Никаких разрешений, никаких документов, никаких отстрелов в полиции — я обожаю эту страну. И еще я прикупил на Алибаба глушители. Почти готовые — они продаются там как детали для мотоцикла. Всем плевать.
Вопрос в том, что дальше.
Америка — страна эмигрантов. Раньше это было хорошо, сейчас, после того как сенатор Эдвард Кеннеди протолкнул закон о распределении квот на миграцию — это убивает Америку[10]. Здесь кого только нет. Я видел тут маленькие афганские кварталы, в Нью-Йорке проживает двадцать пять тысяч узбеков, а в Калифорнии есть город — маленький Сайгон, над которым развевается желтый, с красными полосами флаг — там живут потомки беженцев из Южного Вьетнама[11]. Если Бостон ничему не научил — то это ни разу не моя проблема[12]. Но в этом — есть и мой личный интерес. Папаша этого ублюдка — больше года держал меня в рабстве. И мне совсем не по ноздре, что его сын сейчас разгуливает в нескольких десятках милях от меня с какими-то подозрительными делами…
— Тук-тук…
Я быстро спрятал автомат под лежащую тут же грудой одежду
— Я печенье принесла…
Я задвинул штору, подошел вплотную — женщина была вынуждена посторониться, пропуская меня. Мы прошли на кухню.
— Ставьте сюда, — показал я, — чая, или чего покрепче?
— Пива, если можно.
— Ого.
— У вас на Украине женщины не пьют пиво?
— Почему, пьют, — поджал плечами я, — только легкодоступные. Дворовые девчонки.
Она не обиделась, засмеялась…
Ее зовут Марта, она моя соседка справа и ведет себя совсем не так, как пристало бы вести себя соседке. Ей тридцать с чем-то — я подозреваю, что к сорока, но пробежки, косметика и уход за собой — делают ее тридцатилетней. Она работает в Сан-Антонио в медицинском центре, но кем — я так и не понял — то ее все время нет, то она целый день дома. Ее супруг… я так честно говоря и не понял, чем он занимается — каким-то бизнесом, дома почти не бывает. А супруга скучает, о чем уже не первый раз почти в открытую намекает мне. Вот и сегодня — надела платье, которое бы и двадцатилетняя не всякая надела. Но американки такие — у них показная набожность сочетается с откровенным бесстыдством. Только мне проблемы не нужны, и я ей это недвусмысленно давал понять.
А она не понимает.
И дело не в том, что она некрасивая — наоборот. Просто — мне проблемы не нужны, вот и все. У меня работа.
Достаю из холодильника ледяное пиво для нее и чай для себя. Американское пиво — по нашим меркам совсем не пиво, это какая-то слабоалкогольная дурь. Дрожжей там совсем нет, оно водянистое и крепкое. Я пиво здесь совсем не пью — это не пиво. Спиртное американцы вообще пить не умеют — зачем то бросают в бокал льда доверху…
— А знаете, я как раз такая. Нью-йоркская дворовая девчонка.
Глаза у нее… не очень. Совсем не дура.
— Где росли?
— В Бруклине
— Там есть жилье?
— Есть. Дорогое, правда.
Я протягиваю бокал с пивом
— И там вас научили пить пиво?
— Я сама научилась. Папаша задолбал своими наставлениями.
— Кто он был?
— Держал тратторию
— Так вы итальянка?
— Наполовину. На другую аргентинка, мы из Аргентины переехали.
— Здорово. Я в Буэнос-Айресе был…
— Правда?
Опасно.
— Проездом, — неопределенно отвечаю я, — там больше ста тысяч украинцев сейчас. Жизнь — штука нелегкая.
Это на самом деле так. В Аргентине я был, Буэнос-Айрес город конечно красивый, почти европейский. Но — не лег в душу.
— А все-таки, почему вы уехали из Украины?
— Жизнь нелегкая. Да и сейчас там… сами знаете, что творится.
— Да? А мне показалось, у вас есть деньги.
Штрафной.
— А как ваш муж поживает?
Фразы «объелся груш» здесь нет.
— Работает. Зарабатывает деньги.
— Это хорошо, когда есть работа, позволяющая зарабатывать деньги.
— Да, точно. А вы чем на жизнь зарабатываете?
— Я инвестор.
10
Согласно этому закону каждая страна и каждый континент получает квоту на миграцию в США и недобор квоты одной страной — нельзя заместить перебором с другой. В результате если раньше в США ехали самые здоровые, трудоспособные, амбициозные, то теперь едет всякая шваль, порой откровенно опасная. Смысл этого закона для Эдварда Кеннеди как одного из столпов Демократической партии был в том, чтобы навпускать в страну побольше обиженных и угнетенных, которые почти автоматом голосуют за демократов. Две крайние президентские кампании — это отчетливо дали знать. Не менее круто поступили канадцы — устыдившись того, что по сравнению с США у них слишком белое население — они аккордно впустили в страну 20000 беженцев из Сомали. Недавно группа таких беженцев попыталась пустить под откос поезд.
12
В Бостоне в 2014 года двое братьев Царнаевых оставили на месте финиша ежегодного легкоатлетического марафона самодельные взрывные устройства. Три человека погибло. Один их братьев впоследствии был убит в перестрелке с полицией, второй был взят живым и приговорен к смерти.