— А потом?
— Потом? — Иббрис искоса глянул на Дашу. — Потом я сидел в бутылке несколько тысяч лет, выползая только для того, чтобы исполнить чьи-нибудь три желания.
— А сам себя ты освободить от бутылки не можешь? — задала Даша вопрос и тут же прикусила язык, осознав, как глупо он прозвучал.
— Не могу, — усмехнулся джинн. — Даже если кто-нибудь из моих повелителей этого пожелает. Вот такая ирония судьбы.
— А уже кто-то пытался… пожелать… ну… свободы для тебя? — спросила Даша с трудом формулируя вопрос.
— Пытались, — фыркнул джинн. — Чаще всего это пытаются сделать такие маги, как Наор. Записи древнего мага, создавшего меня, ходят по рукам в магических кругах. Каждый думает, что достаточно силен, чтобы подчинить меня. Однако выколупать меня из бутылки еще никому не удавалось.
— То есть Наор не первый, кто желает заполучить власть над тобой? — почему-то эта мысль принесла Даше облегчение. Если и до него пытались, и ни у кого не получилось, то и у него скорее всего не получится.
— Не первый и не последний, просто один из… — вздохнул джинн.
— Но он сильнее всех предыдущих магов, которые пытались тебя присвоить? — припомнила Даша устрашающую тьму, расползавшуюся по коридору от пугающего незнакомца. — Ты говорил, что он подчинил себе нескольких ифритов.
— Ифриты гораздо слабее меня. Их создавали по стопам древнего мага его ученики. Но, приняв к сведению его просчеты, они метили гораздо ниже, создавая существ, которых человек может подчинить своей магической воле. Поэтому ифриты свободно бегают по этому миру. Кто-то в услужении у мага, а кто-то, потерявший своего хозяина или перехитривший его, сам по себе.
— А… — на языке у Даши вертелось еще тысяча вопросов, но джинн вдруг сделал стремительный бросок, повалив ее на кровать и подмяв под себя.
— И долго мы еще будем рассуждать на эти скучные темы? — прошептал он, касаясь губами ее губ и вжимая ее в кровать своей тяжестью.
— У тебя есть встречные предложения? — хихикнула Даша, вглядываясь в прозрачно-голубые глаза. Надо же! Совершенное магическое существо, способное подчинить себе весь мир, лежит сейчас на ней и лукаво смотрит на нее небесными глазами.
— Да! — кивнул Иббрис, наклоняясь к ее шее и проводя носом от ключицы до уха, щекоча чувствительную кожу и заставляя со смехом ёжиться. — Я предлагаю сделать для тебя что-нибудь приятное, чтобы ты задыхалась и громко стонала от удовольствия, а всякие лишние мысли покинули твою очаровательную головку.
— М-м, какое заманчивое предложение, — прошептала Даша, откидывая голову и подставляя шею его поцелуям. И джинн не заставил себя ждать. Его губы, нежно и невесомо прикасаясь к коже, покрывали поцелуями каждый сантиметр Дашиной шеи.
Его нежная ласка была настолько томительна, настолько неспешна, что Даша уже скоро начала нетерпеливо ерзать под ним. Тяжесть его тела, его запах, прикосновения его губ, его горячее дыхание на ее шее вызывали в ее теле такую бурю желания, что она готова была выть от жажды большего, разбуженной в ее теле его прикосновениями. Но он по-прежнему не торопился, словно не замечая ее нетерпения, и продолжал свою сладкую пытку.
— Иббр, — простонала Даша, пытаясь раздвинуть ноги и пропустить его тело между своими бедрами. Но он, опираясь коленями на кровать по обе стороны от ее ног, не позволял ей этого сделать.
— Что, моя сладкая? — джинн ненадолго оторвался от ее шеи, чтобы взглянуть в ее затуманенные страстью глаза.
— Я хочу больше. Хочу чтобы ты вошел в меня… — прошептала Даша, извиваясь под ним и пытаясь высвободить свои ноги.
Но Иббрис лишь многообещающе улыбнулся.
— Мы куда-то спешим? — он насмешливо поднял одну бровь. — Я думал, что у нас целый день, а потом еще ночь, а потом еще…
— У-у-у, — разочарованно застонала Даша. Недавно обещал, что она будет задыхаться и кричать от удовольствия, а сам… Издевается! Даша обиженно попыталась оттолкнуть его от себя, но тут он, наконец, распахнул на ее груди халат, и она замерла в предвкушении.
Между ног уже все давно набухло и истекало соком, ожидая лишь его прикосновений. Обжигающее желание жаркими волнами прокатывалось по телу. Казалось, только тронь, и она взорвется в ослепительном экстазе. Но он продолжал ограничивать ее подвижность, придавливая к кровати. Не давая даже раздвинуть бедра. Не давая даже самой прикоснуться к себе.
— М-м, — Даша нетерпеливо стонала, выгибаясь ему навстречу. Прохладный воздух комнаты покалывал обнаженные и тугие соски, налитые кровью и ставшие мучительно чувствительными. Но он и не думал прикоснуться к ним. Он покрывал поцелуями ключицы, верхнюю часть груди и ямку между ее полушариями. Между половыми губами уже стало так скользко и так чувствительно, что Даша чувствовала как они трутся друг о друга от каждого ее движения, вызывая легкие вспышки удовольствия и усиливая без того жгучее желание.