Я покачала головой, понимая то, что он говорил, но ненавидя его за такие слова. Я хотела спасти невинного. Не убивать, когда опасность становится угрожающе близкой.
— В любой войне есть жертвы. Ты сделала именно то, что должна была.
— Я думала, что помешала демоническому священнику открыть Девятые Врата. Предполагалось, что мне не нужно ходить вокруг да около демонов без особого распоряжения,— сказала я, чувствуя досаду.
— Не ной, хомячок, и не прикидывайся дурочкой. Ты такая, какая есть, и ты есть оружие против зла. Они это знают. Они знают, что ты идешь за ними, и зло будет сопротивляться. Когда это происходит, ты защищаешь себя. Ты, черт возьми, делаешь это отлично.
Я вздохнула, понимая, что он был прав.
— Блядство.— Я сползла на колени, опустошенная массой эмоций и ужасов, которые давили на меня.— Он хотел меня убить. Они все хотели. Демон и человек. Это было не какое-то случайное нападение на девушку в переулке. Это было специально для меня.
Я перевела взгляд с Кларенса на Зейна, нуждаясь в них обоих.
— Откуда они узнали, где я?
Я покачала головой, вспомнив темную фигуру возле трактира. И вспомнив Дьякона в ресторане. Я обхватила себя руками и заполнила свою голову детскими песнями, надеясь, что у Кларенса уже не принято заглядывать в мои мысли постоянно.
— Кто-то подставил тебя, зазноба моя,— сказал Кларенс.— Давайте подумаем о том, кто мог это сделать. Кто знает, что ты здесь? Кто знает, что и кто ты?
— Грекон знал, но он мертв.
— Я полагаю, мы уже убедились в том факте, что ты не убила Грекона в церемониальной палате,— напомнил мне Зейн.
— О, Боже,— сказала я, наконец понимания, в чем ошибка.— У него было много времени для того, чтобы выпить пива с демоническими приятелями и распространить слушок.
— Верно,— сказал Кларенс.— Но у нас еще есть другой подозреваемый, который ждет своего часа. Еще кое-кто видел тебя в деле.
Он пристально посмотрел на меня, глаза его знали все.
— Дьякон Кипер,— слетело с моих губ.— Но он не знает, кто я есть.
Даже, когда я говорила эти слова, я не была уверена на сто процентов. Что, если он играл со мной все это время? Я закрыла глаза и покачала головой.
— Я не знаю, что делать с этим. Быть постоянно начеку. Опасность в каждой тени. Я не настолько коварна. Я не та девочка, какой меня считаете вы.
— Доверься мне,— сказал он.— Ты та самая.
— Я убила. Я убила как вы учили меня.— Я подумала, об остром аромате человеческой крови.— И теперь я должна жить со всем этим — с тем, что я сделала, и с тем, чем становлюсь — но я не уверена, что я знаю как.
Зейн вышел вперед, а затем опустился вниз, балансируя на каблуках, джинсовая ткань обтянула бедра.— Ты живешь с собой, потому что должна. Тебе надо спать по ночам, потому что ты знаешь, что предстоит хорошая драка. Что из-за тебя одно пятно зла исчезнет из этого мира.
— А если я стану пятном?
— Не относись так к себе, chйrie. Зло, это вирус. Ты искоренишь инфекцию из мира.
— Искореню? — Спросила я горько.— Это не искоренить. Это внутри меня.— Я сделала глубокий вдох, попыталась подавить чувство ужаса, растущее внутри меня.— А что, если я не могу справиться с этим?
— Ты сможешь,— сказал он.— У тебя, ma petite fleur[16], нет других вариантов.
Никаких вариантов…
Его слова остались во мне, повисли на моих плечах, как плащ; я, молча, двинулась к лифту, не останавливаясь, не оглядываясь, хотя оба они звали меня по имени.
Сперва, я пошла в ресторан. В тот переулок, где я умерла во второй раз. Сейчас было тихо. Спокойно. Пятна на бетоне были единственными признаками насилия, пришедшими из прошлого. Это, и слабый запах крови в воздухе. Этого как раз достаточно, чтобы позлить меня. Чтобы разбудить аппетит.
Я облизнула губы, стараясь не упасть жертвой своего собственного проклятого характера. Вместо этого, я сделал единственное, что должна была — я упала на колени и почувствовала, как вокруг грязно, пока у двери я не нашла нож.
Вставая, я сунула его в ножны, внезапно почувствовав себя больше похожей на саму себя, просто потому, что я знала, что была там; его крошечный вес как-то заземлил меня.
Я не уверена, где я бродила или как долго, но мои шаги отзывались по улицам, пока ночь становилась все темнее. Улицы опустели, люди отправились домой, к семьям, остались только несколько машин, расставленных вдоль дороги, и только несколько пешеходов.
Когда я, наконец, посмотрела вокруг, стараясь не шуметь, я поняла, что я шла всю ночь. Хотя солнце еще не встало, на ближайшей железнодорожной платформе уже были пассажиры. Я колебалась, потом приняла решение заплатить за проезд и, шагнув в поезд, позволить его грохоту загипнотизировать меня. У меня в голове было пусто; я вновь вернулась к жизни только тогда, когда мы подъехали к станции. Я протиснулась сквозь живую стену, пытаясь выйти, так же как пыталась войти, не понимая, что я здесь делаю.