Я сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, оставляя на коже красные отметины. Неужели этот упрямый ублюдок не понимает, что всё, о чём я говорю, – это спасение нас от бесконечной войны?
– Дети твоей сестры и моего брата – это будущее наших семей и кланов. Неужели ты готов отвергнуть Марселу, и поставить под угрозу жизнь своих людей, ради сделки с Братвой? Ты, конечно, уже и так оттолкнул сестру из-за того, что она выбрала Алессио, но благодаря их браку, мы можем положить конец этой бесконечной войне между нашими организациями.
Я сделал глубокий вдох, пытаясь унять бушующие внутри эмоции.
– Подумай хорошенько, прежде чем принимать решение, которое может стоить тебе всего. – продолжил я. – Неужели ты хочешь, чтобы ваши дети, возможно, однажды воевали друг против друга, только из-за твоего чёртового упрямства и гордости?
Микеле молчал, и я понял, что не дождусь от него ответа. Я сжал переносицу, пытаясь унять нарастающую головную боль. Этот разговор выматывал меня, но я не мог позволить себе слабину.
– Ну раз тебе этого недостаточно, то предупреждаю, один раз – я скорее разнесу к чертям собачьим весь твой Неаполь, чем позволю русским ступить на территорию Италии. – процедил я сквозь стиснутые зубы. – Если ты сделаешь этот ход, то я лично позабочусь о том, чтобы ты, твоя жена, твои люди исчезли с лица земли. Я уничтожу тебя, даже если для этого мне придётся перевернуть весь Неаполь вверх дном и разбить сердце моей невестке.
Наконец, он произнёс с холодной усмешкой:
– Ну что ж, Моррети, похоже, нам предстоит интересная игра. Я согласен, но помни, если ты попытаешься меня наебать, я сотру тебя и твою семью с лица земли, даже если это блядь уничтожит мою сестру, которая какого-то хрена полюбила твоего брата.
– Думаю, мы друг друга поняли. – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно. Я должен был сыграть эту партию безупречно. – Я вернусь в Италию через несколько дней, и мы сможем встретиться, чтобы всё обсудить подробнее и подписать документы.
– Хорошо, как раз, думаю моя жена обрадуется, устроить праздник по такому событию. – хмыкнул он.
– Кстати, поздравляю с женитьбой. Насколько я слышал, твоя супруга красавица и из отличной семьи. – усмехнулся я, позволив себе на мгновение отвлечься от мрачных дел.
– Так и есть, я везучий ублюдок. – ответил он. – Если на это всё, до связи, Моррети.
Я завершил звонок и откинулся на спинку кресла, чувствуя, как напряжение медленно отпускает меня. Этот разговор оставил меня в состоянии тревожного ожидания. Мы оба понимали, что это всего лишь хрупкое перемирие, скреплённое кровными узами наших семей. Один неверный шаг – и эта сделка рухнет, погребая под собой всё, что нам дорого.
Позже, тем же вечером, я пришёл в гостиную и застал там Настю. Она сидела на диване, подвернув ноги под себя, и задумчиво смотрела в окно на ночной Нью-Йорк. Девушка была одета в лёгкое платье, и её волосы слегка потемнели, приобретя более насыщенный пшеничный оттенок. Я почувствовал вспышку гордости, что всё-таки решил позаботиться не только о стилисте, понимая, что для Насти это лишь начало долгого и тяжёлого пути восстановления после пережитого ада.
Пусть её и не похищали, как она сказала, но что-то определённо произошло с ней в том проклятом месте, если судить по той реакции, что вызвало украшение для шеи. Я предполагал, что это было связано с насилием, возможно, даже удушением. И меня снедало желание узнать правду, которую я мог бы выбить из тех ублюдков. Но я сдерживал свои порывы – не хотел идти у Насти за спиной и давить на неё. Просто подожду, когда она будет готова поделиться своей историей.
Тихо кашлянув, чтобы не напугать девушку, я окликнул её:
– Привет, как дела?
Она вздрогнула, но, встретившись со мной взглядом, тут же расслабилась.
– Думаю, нормально. – ответила она, слегка улыбнувшись. – Мы закончили несколько часов назад, и я не знала, чем заняться. Хотела убраться или что-нибудь приготовить, но твоя прислуга запретили мне.
Я подошёл ближе и присел рядом с ней на диван. От Насти исходил тонкий цветочный аромат, который наверняка будоражил воображение, но я не чувствовал ничего, кроме мрачной тяжести на сердце. Я почувствовал, как мои демоны снова подбираются ближе, напоминая, что я не заслуживаю счастья, после ошибки в прошлом, что я не имею права на мир, на покой, на любовь.
Я зажмурился, отчаянно пытаясь отгородиться от вихря беспощадных воспоминаний, терзавших мою душу. Но они продолжали жалить меня, словно раскалённые иглы, вонзаясь в самое сердце. Эти проклятые призраки прошлого никогда не оставят меня в покое, обрекая на вечные муки.