– Тише, тише. – прошептал я, беря её ледяную руку в свою. Кожа была такой холодной, словно её только что вытащили из морозильной камеры. – Всё хорошо, ты в безопасности.
– Больно… – прошептала она, её голос был хриплым, едва слышимым. Глаза затуманились от страдания, а губы посинели.
– Я знаю, девочка, знаю. – прошептал я, гладя её по щеке. – Но тебе нужно потерпеть.
Я осторожно коснулся её шеи, чувствуя, как под моими пальцами бьётся слабый пульс. Её кровь пропитывала одежду, окрашивая ткань в тревожный алый цвет. Но я не мог позволить ей умереть. Не сейчас, когда я впервые за долгие годы чувствую, как моё сердце бьётся быстрее ради кого-то.
– Что за тайны ты хранишь, Настя? – тихо спросил я, встретившись с ней взглядом. – Что заставило тебя бежать?
Она всхлипнула, её губы дрогнули, и прошептала еле слышно:
– Простите… Я не хотела… Доставить неудобств…
– Тише. – я погладил её по волосам, стараясь вложить в это движение всю нежность, на которую был способен. Моё сердце сжималось от одного вида этой девушки, истекающей кровью. – Мы поговорим об этом позже, но, чтобы тебя не напугало, теперь ты в безопасности. Я найду того, кто это сделал, и он заплатит за свои действия. Главное – не засыпай, оставайся со мной.
– Нет… пожалуйста… не надо… – она попыталась поймать мою руку, сжать её своими пальцами, но сил не хватило. – Так будет только хуже…
Её слова оборвались на полуслове, голова безвольно откинулась назад, и она потеряла сознание.
– Настя! Проснись! – рявкнул я, и наклонившись, осторожно приподнял её голову, положив на свои колени.
Прижимая её к груди, я сжал челюсти так сильно, что заныли зубы. Этот ублюдок, который посмел причинить ей боль, не уйдёт от меня. Я найду его и медленно, с наслаждением буду пытать его, наслаждаясь каждым его криком. Никто не смеет трогать то, что принадлежит мне.
Потому что я не могу потерять ещё одну девушку, под моей ответственностью… только не снова. Образы прошлого, которые я так пытался забыть, вновь встали перед глазами, отравляя меня изнутри. Я не переживу, если с Настей что-то случится.
ВОСПОМИНАНИЕ. Десять лет назад.
Сырой воздух подвала, пропитанный затхлой плесенью, страхом и тошнотворной смесью грязи и спермы, сдавливал горло, словно удавка. Желудок скручивало от тошноты, но я не мог оторвать взгляда от кошмара, разворачивающегося перед глазами. Боже, сколько же здесь крови… Она была повсюду. На каменных стенах, потемневших от времени и ужаса. На грязном полу, залитом мерцающим в свете тусклой лампочки. На рваном матрасе в углу, который служил ложем для немыслимых страданий и унижений.
Крики, стоны, мольбы о пощаде, звериный рык похоти – все эти звуки сливались в один нескончаемый поток боли, от которого раскалывалась голова. Я так и не смог понять, что из этого было реальностью, а что – кошмарным сном. Словно попал в ад Данте, только вместо девяти кругов – один, мой собственный.
Я стиснул зубы, стараясь унять дрожь. Меня, Доменико Моррети, будущего Дона Коза Ностры, человека, перед которым трепетали даже самые отмороженные ублюдки, провели, как мальчишку. Сыграли на моих чувствах, как на дешёвой скрипке. Хуже всего было то, что я не мог заставить себя ненавидеть ту, из-за которой оказался в этой ситуации. Я любил Софию до безумия, до ломки в груди. Планировал сделать ей предложение, уже представлял, как надену кольцо на её тонкий палец…
Но мой чёртов папаша решил иначе. Вколол мне снотворное и запер в этом аду. Очнувшись, я обнаружил себя прикованным к стене, а перед глазами разворачивалось самое отвратительное зрелище в моей жизни. София, моя любимая девушка, сосала член одного из наших солдат. Её прекрасное тело, которое я так любил ласкать, было покрыто синяками и ссадинами. Она плакала, но продолжала давиться и даже не пыталась вырваться.
В течение нескольких дней я был вынужден наблюдать, как мою женщину накачивают наркотиками и насилуют снова и снова, а она стонет не от боли, а от извращённого удовольствия! Сейчас Софи лежит на матрасе, вся в крови и сперме, с закрытыми глазами. Её грудь тяжело вздымается, а с её губ срываются когда-то любимые мной звуки.
Я понимаю, что она заслужила наказание, в этом не было сомнений. Но сердце… отказывалось верить в предательство. Неужели все её ласки, слова о любви были лишь фарсом, уловкой опытной лгуньи? Я видел доказательства собственными глазами, но разум цеплялся за призрачную надежду, словно утопающий за соломинку. И как бы я ни был зол на Софию, я не могу убить её, как того требует отец. У меня всегда были границы, и поднять руку на женщину, была одна из них. Поэтому я вынужден наблюдать, как двое мужчин одновременно насилуют мою женщину после того, как это сделали ещё трое.