В нашем отделе Виталий считался едва ли не самым ярким журналистом. Виталий не забывал о своем еврейском происхождении, и во многом это объяснялось тем, что в советское время антисемитизм на Украине был очень силен. Правда, от украинцев Виталий получил и существенный бонус: канадский журналист Богдан Нехайло взял его на работу в украинскую службу «Радио Свобода», что чрезвычайно помогло карьере Портникова. Скорей всего, Нехайло подкупило, что Портников был страстным сторонников независимой Украины и убежденным врагом российской империи.
Мне кажется, эти взгляды объясняются прошлым Виталия. Из-за пятого пункта он не смог поступить в МГУ и был вынужден учиться в провинциальном украинском вузе. Поговаривают и о его нетрадиционной сексуальной ориентации, а она, как известно, в советское время каралась уголовным кодексом.
То есть у этого человека, действительно, есть причины ненавидеть советское время. И эта ненависть настолько сильна, что он готов поддерживать самых одиозных противников «совков».
Довольно много я общался и с Максимом Шевченко. Он бывал у меня на днях рождения, мы с ним, если не дружили, то, по крайней мере, приятельствовали. Запомнилось также, как мы вместе заполнили в очень шутливой форме анкету с просьбой о приеме в элитный клуб-ресторан «Петрович» и были приняты.
В те годы высокий, носивший длинные слегка волнистые волосы Максим Шевченко был очень импозантен и пользовался огромным успехом у женщин. Помню, что как-то, когда я еще не знал Шевченко, я перепутал его с невысоким очкариком Григорием Заславским. Гриша рассмеялся и сказал с легкой грустью: «Нет, я не Шевченко! Шевченко красив, а я?!».
Независимо от того, как относиться к взглядам Максима, берусь утверждать, что субъективно он честный человек и, кстати, совершенно неконфликтный. Помню, как-то я, будучи пьяным, набросился на него с оскорблениями. Максим не стал обижаться:
«Игорь, даже слушать все это не хочу. Отрезвеешь – самому стыдно будет!».
Максим Шевченко был главным редактором приложения «Независимой» «НГ – религии» и относился к авторам просто с огромным уважением. Причем, цензуры в его издании не было совершенно.
В те годы в «Независимой Газете» все были демократами, и нынешние свои взгляды Максим не высказывал (думаю, что они прошли достаточно сильную эволюцию), но кое-какие звоночки все же были. Так, Максим очень интересовался исламом и с уважением относился к членам различных радикальных исламских организаций. Помню, как Шевченко съездил в Афганистан времен правления талибов и написал о них достаточно хвалебную статью.
Уже в те годы Максим Шевченко был противником израильских властей и страстно поддерживал палестинское движение. Помню перед поездкой в сектор Газа (спонсором выступали различные мусульманские организации) Максим Шевченко состриг свои роскошные волосы («арабы этого не поймут»). Итогом поездки, кроме серии статей, стала книга с резкой критикой политики Израиля.
Достаточно плотно я общался и с знаменитым корреспондентом «Дождя» Павлом Лобковым. В то время Лобков работал корреспондентом петербургской телевизионной передачи «Пятое колесо» и собирался сделать фильм о гражданской войне в Таджикистане.
Тогдашний начальник экономического отдела «Независимой» Михаил Леонтьев посоветовал Павлу взять меня в Таджикистан в качестве консультанта. В начале мы встретились с Павлом в Санкт-Петербурге, а потом вместе со съемочной группой «Пятого колеса» отправились в Таджикистан.
Поездка прошла неплохо. Павел мне запомнился бойким парнем с очень быстрыми мозгами. Кстати, любовь к журналистскому стебу у него проявлялась уже в те годы. Помню, мы всё не могли встретиться с одним чиновником: он все время был на даче. В фильме Павел сообщил, что этот чиновник имеет пять соток, где и проводит все время.
Но вот один эпизод из этой поездки меня сильно расстроил. Как-то мы встречались с братом одного из самых влиятельных полевых командиров Таджикистана Сангаком Сафаровым. В конце беседы брат-Сангака подарил каждому из нас по пачке сигарет, а вот Лобкову дал две! Неужели он выглядел умнее меня?
Со знаменитым журналистом Андреем Бабицким я познакомился еще на гражданской войне в Таджикистане. Андрей откровенно меня не любил. Дело в том, что отец Бабицкого – таджик из северного региона. В клановом таджикском противостоянии северяне поддерживали правительство, я же скорей склонялся к оппозиции. Вновь пересеклись мы с Андреем на войне в Чечне. Потом мы уже встретились на Донбассе. В начале Андрей даже помог мне немного с контактами в этом регионе, а потом без всякой причины стал меня оскорблять в социальных сетях.