А теперь, дорогой читатель, вернёмся в тот трагический вечер, когда через шесть с половиной часов приехала долгожданная милиция и в густой темноте наступившей летней ночи осветила слепящим светом фар автомобиля место гибели сына и редкую толпу уставших людей, которые по мнению руководителя этого садоводческого общества, могли дать какие-то сведения по факту гибели сына. И тут началось такое, что ни пером описать, ни в одном из фильмов-ужастиков не увидеть и нарочно такого не придумаешь. Даже самая буйная фантазия такого ужаса выдумать не может. Из окошка подъехавшей милицейской машины лениво высунулась властная голова и требовательно спросила: «Как фамилия погибшего?» Мы вразнобой подавленно назвали и обладатель властной головы о чём-то тут же сообщил своим товарищам, сидевшим с ним в машине, а нам с нескрываемым разочарованием буркнул: «Знаем…слышали…» И там, внутри, все о чём-то сразу заговорили, перебивая друга и дружно загалдели, начали гоготать, а потом и ржать во всю раззявную глотку. Вскоре подъехали вроде бы ещё две машины, их пассажиры тоже вволю погоготали и, видимо, решив, что всем тут делать нечего, одна машина чуть погодя уехала. А мы, его родители, с ужасом и недоумением смотрели на мордастые и красные от гоготания лица и не могли ничего из происходящего понять. Ведь наш сын никогда и ничем не был связан с представителями милицейского сообщества, его репутация и на работе, и в быту была безупречной, и он наверняка даже отдалённо не был знаком с этими молодцами, ржущими над его трупом, в присутствии его родителей и жены, в эту глухую летнюю ночь, вдали от города. Наш сын был принципиальным и даже жёстким человеком в отношении любого хамства, от кого бы оно ни исходило. И будь он жив сейчас, сумел бы решительно, не задумываясь ни минуты, кто хамит, остановить их и заставить извиниться за это издевательское глумление налетевшей милицейской братвы над убитыми горем стариками вполне цивилизованным образом. Делать это он умел с большим гражданским достоинством и завидной отвагой для интеллигентного мужчины, при любых жизненных обстоятельствах.
Истомлённые долгим гоготом и ржанием служивые люди смолкли, и один из них начал лениво опрашивать свидетелей и писать протокол, сидя в машине. Закончив протокольные дела, милиционер на несколько секунд заглянул в гараж, включил фонарик, его слабый лучик метнулся по стене гаража и погас. Перешагнув через труп сына, он даже не стал его осматривать – тот ли это человек, документы которого он держал в руках. Ни осмотра места гибели сына, ни описания положения трупа по отношению к другим предметам, ни схемы гаража, он так и не сделал. Вообще, абсолютно ничего не сделал, что обязан был исполнить в силу своих должностных милицейских обязанностей, предусмотренных законом.
В акте медицинского исследования сделана неправдоподобная запись судебно-медицинским экспертом, поразившая нас, родителей, своей наглой безответственностью. Будто у нашего сына волосы на голове чёрные, с сединой, длиной около двух сантиметров. Уверяю названного потрошителя-эксперта, что мой сын со дня своего рождения был блондином, и волосы у него были светло-русые, длиной около четырёх-пяти сантиметров, зачёсанные назад и без седины даже в момент смерти. В этом можно легко убедиться по многим фактам, которые невозможно оспорить. Я понимаю, что клиентов в покойницкой всегда с избытком и судебно-медицинский эксперт, когда потрошил безмолвных клиентов, от первого и до последнего в этот день, видимо, каким-то образом, перепутал моего сына с рядом находившимся несчастным и его данные вписал моему сыну в этот злополучный акт. Но если покойникам и эксперту это до фонаря, то родителей просто лихорадит. Простительно нашей милиции за их привычное служебное разгильдяйство, но следователи-следопыты почему эту явную ошибку просмотрели? А авторитетный «потрошитель» трупов в каком состоянии был? Хочется надеяться, что следователи эту оплошность пусть запоздало, но исправят, а их высокий начальник им сделает соответствующее внушение, что с убитыми гражданами и с документами их касающихся, нужно работать более внимательно и ответственно. У меня невольно сложилось довольно стойкое впечатление, что все эти, немыслимые с точки зрения здравомыслящего человека, разгильдяйства были кем-то рассчитаны заранее, и они рьяно и невозмутимо это исполняли, привычно уверенные в своей полной безнаказанности за любое нарушение правил с их стороны. Неряшливо окончив все свои нехитрые служебные обязанности, милицейский чин равнодушно нам заявил, что труп увезти в морг не может из-за отсутствия у них специального транспорта и мы, родственники погибшего, должны сами об этом позаботиться. Хотя бы уведомил нас об этом сразу как приехал, но было уже два часа ночи, когда приехал из города вызванный нами катафалк. И мой любимый сынок, моя кровинушка, проделал свой последний земной путь со своей дачи, которую с такой любовью и старанием достраивал в последние годы, вложив туда немало денего, сил и времени, которого у него никогда не хватало.