– Вы дети такие мерзкие, когда маленькие – говорила она мне – только после того как подрастёте с вами можно жить.
Она предпочитала скидывать меня бабушке при любой возможности. При этом была скора на вспышки гнева и рукоприкладство. Так что свою мать я весьма побаивался в детстве. И был максимально сдержан при ней.
Родители были как небо и земля. Разный круг общения, разные интересы, разные книги. Всё свободное время мать проводила с другими мужиками, своими друзьями. Периодически брала меня с собой. Мужикам тем я естественно мешал, и, несмотря на их внешнее дружелюбие ко мне, я прекрасно чувствовал это.
Примерно раз в год мать пыталась влиять на меня, при этом, напоминая бульдозер, сносящий стену. Прививала мне различные полезные навыки… В остальные же моменты, её отношение к мужчинам, было, как к обслуживающему персоналу, которым чаевых можно не оставлять. Жадность к деньгам у неё была феноменальной.
До самой смерти отца, в пятьдесят шесть лет от рака крови, она выжимала из него все средства, которые ему, наконец-то, стали платить на работе, по инвалидности. Отец, в те редкие моменты, когда его отпускали из больницы домой, постоянно падал, теряя сознание, то головой об стол, то об пол, разбивал свои очки, которые осколками вонзались в его лицо, заливая пол кровищей. В последний раз, его уносил на руках в машину скорой помощи любовник моей матери… Даже умереть без унижений у отца не получилось. После его смерти никто из женщин, естественно, долго не убивался и на костёр за ним всходить точно не хотел!
– Вот халявщик был, ничего делать не умел, не мужик! – говорила моя мать уже через несколько лет… про отца, сидя со своим новым мужем и попивая чай в своей уютной квартире, в которую когда-то отец вкладывался, как мог, живя практически без штанов.
– Даже когда родился слабый был, ручки едва шевелятся – говорила моя бабушка – вот ты другое дело, крепкий был, сразу хватаешься за титьку и ползёшь куда-то…
Так я оказался невольным свидетелем того, как совершается естественный отбор. Как более сильные и приспособленные особи, незаметно, по чуть-чуть, где-то отчуждённостью и безразличием, порой словом и неуважением, добивают более слабых. Вначале используют их, а затем выкидывают на помойку, когда те больше не нужны. И всё это без жалости, без милосердия, без сочувствия.
Голубая атака
После двадцати лет, чем заниматься в этой бренной жизни, я понятия не имел. В голове был взорвавшийся сортир, полный говна. Я учился на сценарных и режиссёрских курсах, пребывая в розовых мечтах сделать карьеру в этом непроходимом болоте. В реальности, естественно, без малейших перспектив на будущее. Мои творческие чаяния поддерживались только отцом, который единственный из всех домочадцев верил, что я смогу внести в общий вклад мирового искусства свою лепту. Он был готов оплачивать все мои начинания. Но, наблюдая за тем, как семейство высасывает из него последние деньги и чувство собственного достоинства, я не мог принять его поддержку. Которая, была бы очередным восхождением моего папаши на жертвенный крест. На тот момент, я испытывал к отцу только жалость, с примесью лёгкого отвращения. Поэтому я бросил всё, все свои курсы и институты, не объясняя никому настоящих причин своего поступка.
На большинство работ меня не брали, без образования и навыков. И тут, когда я уже совсем не знал куда податься, говорит мне одна знакомая, которой я безуспешно пытался залезть в трусики несколько раз… массажистом поработать не хочешь? Работа может быть временная, но вполне адекватная. Идея заинтересовала. Подогревало желание наконец-то обрести самостоятельность и сбежать подальше из обители деструктивных отношений, своего дома.
Я разместил объявление на сайте массажных услуг. И кто бы вы думали, написал мне первый, и первый стал моим клиентом? Конечно же, сорокалетний гей. Вся суть работы массажиста в том, что общий классический массаж – дело толерантное. И по факту своей работы, ты принимаешь всех. Женщин, мужчин и даже любителей членов. Какая разница? Массаж есть массаж.
Однако разница всё же была, как оказалось в дальнейшем. Хотя первые встречи прошли на удивление нормально. Мы в какой-то степени подружились. Гей был вежливый, общительный, приветливый, каких-то задних или передних мыслей в мою сторону за ним не замечалось. Конечно, массировать мужика удовольствие так себе. Но работа есть работа. Я приезжал к нему в гости и делал часовые массажи, облегчая ему грыжу, загадочного происхождения, и уезжал домой.