Спит на ступеньках, хорошо ему, ну и пускай спит.
Много лет ключи от нашей квартиры были у соседей.
Замок у нас был захлопывающийся, и чтобы двери не ломать, я запасные ключи Марии Ивановне отдала.
А когда она умерла, Лена ключи мне вернула.
- Знаешь, отец, когда в запое, он из дома все тащит, продает. Всю нашу библиотеку продал. Говорит, когда у меня душа болит и выпить хочется, мне ничего не жалко. Боюсь я, как бы он у тебя чего не спер.
***
Накануне очередного в нашем подъезде пожара, Никита Степанович, неожиданно трезвый, чинил замок во входной двери.
Очень долго возился, старался, я обратила внимание на его трудолюбивое пыхтение, порадовалась, домашними делами начал заниматься, успокоился немного после смерти жены, которая будучи на 12 лет его моложе, сошла в могилу, оставила одного.
Но просветление это было на один день.
На другой он снова был пьяный, ничего не соображал. Бросил незатушеную сигарету в мусорное ведро, где лежали бумаги.
Бумаги загорелись, дым пошел, вонища по всему подъезду.
До меня запах дыма не добрался, а к Лиде, она ж над ними жила, так дымина и повалил. Она испугалась, вызвала пожарных.
Пожарные быстро разобрались, откуда дым несется, собрались у наших дверей, шумят.
Старик на стук откликнулся, а открывать отказался.
Я к тому времени свои двери открыла, наблюдаю, как из-под дверей соседей дым ползет тонкой струйкой.
Один из пожарных приказывает:
- Не открывает, ломай двери.
Тут я вспомнила, как долго старик замок чинил, жалко мне стало его трудов:
- Подождите, - говорю, -╛ может быть, он мне двери откроет, на знакомый голос.
Подошла я вплотную к двери, нос носовым платком прикрыла, чтобы дымом не дышать, начала соседа уговаривать:
- Никита Степанович, ты меня узнаешь? Открой дверь, я тут, не бойся, ничего плохого они тебе не сделают, открой дверь, побереги, ведь выломают.
А он мне в ответ:
- Я тебя, Зина, очень уважаю, я голос твой узнаю, а дверь все равно не открою.
Тут пожарный, плечи косая сажень, откачнулся назад, к стенке. Коридор у нас узкий, чуть больше метра, разбега нет, и он без всякого разбега поднял ногу и ударил один раз, и дверь сразу распахнулась, даже второго удара не понадобилось. Вот народ теперь беспокоится за свое добро, понаставил железные двери, а говорят все равно, двери не прошибешь, зато коробка вместе с непрошибаемой дверью легко вываливается.
И запирая двери на ключ, мы только обманываем себя, что в безопасности, а кому надо, тот войдет.
Пожарные двери вышибли, ведро водой залили, уехали.
Лена вечером пришла, я ей поведала ей о наших дневных происшествиях, она только вздохнула:
- Сожжет нас дед, по миру пустит. Как мать умерла, пьет беспробудно.
Наутро дед, стыдливо пряча от меня глаза, снова чинил входной замок у своей двери.
Выглядел, как нашкодивший ребенок.
***
Сосед пил и пил, и возраст уже за восемьдесят, а его смерть и не берет. Перепил он, ее, свою смерть.
Смерть его не брала, а до белой горячки он допился.
Лена рассказывала:
" - Лежит один в комнате и разговаривает:
Я подошла, слышу:
- Ты что там сидишь. Слезай, иди под одеяло, замерзла ведь уже.
Я спрашиваю его:
- Папа, ты с кем разговариваешь?
А он мне:
- Да ты, что не видишь, вон сидит на двери, зеленая такая. Маленькая. А почему она такая зеленая? Замерзла, наверное".
Били его собутыльники, бомжи и шваль всякая, один раз ребро сломали и легкое повредили.
Он дышал и раздувался как шар. Лена положила его в больницу, подлечили его. Физически подлечили, а с головой у него постепенно становилось все хуже и хуже. Он уже не узнавал дочь, не понимал, где находится, но по получению пенсии, шел в магазин, и пропивал ее совместно с друзьями собутыльниками.
И дотянул он до 84 лет, пережил жену на 10 лет.
Лена его похоронила, и стали они жить втроем: Сашка, Коля и она.
***
Лена в середине девяностых бросила свою работу инженера с мизерной зарплатой, которую к тому и не платили, и устроилась в какую-то торговую фирму, а братья Сашки открыли ларек: водкой торговали.
И Александра, брата младшего к своему бизнесу пристроили. Легкие водочные деньги оказались погибелью для Саши, который до этой торговли за праздничным столом больше одной рюмки не выпивал. А тут стал попивать, и еще дед не умер, а Сашка стал пить запоями.
Такое вот счастье Еленино, отец был пьяница, и муж стал пьяница.
Надо сказать, Лена держалась молодцом: всегда нарядно одетая, подкрашенная, выглядела моложе своих лет, и о том, что Саша пить начал я узнала уже, когда они разбежались.
Я тогда свою научную работу бросила, в бухгалтеры подалась, и времени свободного не имела, такая круговерть была на работе.
Когда отец умер, Сашка еще с Леной жил, помогал ей хоронить, а спустя год или два выгнала она его, осталась в четырехкомнатной квартире одна с сыном.
А Александр вскоре умер. Какая-то была у него болезнь, при которой пить нельзя было.
- Подумай, отец до восьмидесяти четырех лет дожил, всю жизнь употреблял, с самых военных лет, и всю свою милицейскую жизнь, и на пенсии потреблял, а Сашка и десяти лет не выдержал, убрался, - сказала мне Лена, когда я спустя несколько лет узнала, что Александра в живых нет.
А Игорь тогда бомбил, и как-то раз нас с Алешкой подвозил, рассказал, что у него все в порядке, наладилась, наконец, жизнь, а как уж там наладилась, если бомбил, не знаю.
Денег с нас, как с бывших соседей, он не взял.
Лена держалась мужественно, работала с утра до ночи, Коля учился, жизнь шла.
Несколько раз я видела Лену с красивым мужчиной, моложе ее.
Они жарили шашлыки в саду, и столкнулись с нами, когда мы вернулись с дачи. Это уже после 2000 года, до этого у нас дачи не было.
Они упорно угощали нас остатками шашлыка, веселые, пьяные, счастливые, и тарелку с шашлыками нам в лифте отдали, не удалось мне отвертеться. Алешка взял, и вечером поужинал шашлыком, а я в благодарность подарила им сумку грибов. Опят в том году было видимо невидимо.
Ленка была веселая, смеялась, грибы взяла, а на другой день, когда я пришла ей давать инструкции по поводу приготовления грибов, оказалось, что она ничего не помнит, и страшно удивилась, обнаружив в холодильнике грибы.
- Я его спросила, - сказала она, - неужели мы еще и за грибами съездили, а он тоже не помнит.
Еще пару раз я видела Лену с этим кавалером, а потом он вдруг исчез.
Лена переживала, и очень. Я встречала ее сильно пьяной. И раз и другой и третий, и волноваться начала, как бы она не втянулась: когда отец алкоголик, привыкают быстрее, чем обычные люди.
Но Лена справилась. Здоровые гены Марии Ивановны перевесили, да и бабкой она стала, Коля женился, и жили молодые в соседнем доме.
С внучкой я ее встречаю часто, преданная из нее получилась бабушка, то в театр они направлялись, то в цирк, то просто за стеной звенел девчоночий голосок.
Второго ребенка родить не сложилось, зато теперь вся любовь внучке, думала я.
Елена сделала в своей четырех комнатной квартире грандиозный ремонт, все перепланировала, любо-дорого посмотреть. Кухня соединена с комнатой аркой, и коридор присоединен к объединенному туалету и ванной и даже джакузи там поместилось. А как зайдешь - большой холл, получившийся из одной из комнат и прихожей.
Только шум и грохот во время ремонта стоял до небес, а у Лиды как раз второй внук родился, Анечкин сын, и она ходила к строителям, просила два часа спокойного времени после обеда, чтобы мальчик мог поспать.