— Ты слышала, что я сказал: с завтрашнего дня его делом займется адвокат. Подозрения, которые на него падают, будет не так трудно развеять. — Он так и не отпустил ее руку, а, говоря, осторожно и настойчиво подталкивал к выходу. — Никогда ничего не говорить полиции! Никогда! Все, что ты можешь сказать, чтобы им помочь, они обязательно оборачивают против тебя. Пусть выкручиваются сами.
— Но это дело касается нашего сына. Ему надо выкручиваться, — сделала Элен последнюю попытку.
— Повторяю тебе — он ничем не рискует.
Элен кинула последний взгляд на дверь, за которой исчез Даниель, и позволила Жоржу вывести себя за порог префектуры. Он по-прежнему не отпускал ее, словно не доверяя или опасаясь, что она вырвется и побежит назад. Он выпустил ее руку только тогда, когда они спустились в подземный паркинг и Жорж открыл дверцу машины.
— По крайней мере, Даниель держится молодцом, — заметил он.
— Это верно, — согласилась Элен. — Правда, он выглядит немного усталым. Круги под глазами. Только бы…
Она не закончила фразу. Слезы подступили к глазам, ей не хватало мужества сформулировать страшную реальность: только бы полицейские не поверили в виновность Даниеля и не добились бы его признания, только бы успел вмешаться адвокат и успел бы освободить мальчика, пока его не приговорили и не засудили. Только бы…
Жорж вел машину нервно, рывками, на большой скорости, словно стараясь поскорее отъехать от префектуры. Конечно, он защищает если не свою жизнь, то свою свободу. Если бы Элен рассказала о своих отношениях с молодым человеком, то расследование приняло бы совсем другой характер. Полицейским не понадобилось бы много времени, чтобы доказать виновность Жоржа. А это будет означать суд, тюрьму. Бедный Жорж! Он, который жил в своем маленьком мире, изолированном от действительности, вдруг оказался в самом центре страшных событий. Как же сильно его чувство, что он решился на убийство?! Элен была потрясена, и как бы не пугало ее произошедшее, ее уважение к мужу выросло, и она даже восхищалась им. Убить любовника жены — поступок. Но тут Элен вспомнила о Даниеле, который сидит в префектуре, о Надин в больнице, и снова испугалась. Испугалась Жоржа. Ведь он полностью зависит от любого слова, которое может сказать жена.
Машина пересекла площадь Согласия, поехала по Елисейским Полям в огнях неоновых реклам. Вот и площадь Этуаль. Неужели Жорж действительно торопится домой, в Шату? В дом, который был его укрытием, где он чувствовал себя в безопасности.
В темноте Элен вновь посмотрела на профиль мужа. На этот раз черты его лица жестки, почти жестоки. Нет, даже в доме за решетками сада и крепкими каменными стенами он не будет в безопасности. Теперь он нигде не будет спокоен. Каждое утро, вставая, он будет спрашивать себя: «Ну что — сегодня?» А вечером засыпая, будет размышлять: «Может быть, завтра?..» Не говоря уже о дамокловом мече, который теперь олицетворяет для него Элен. Малейшая оплошность с ее стороны, болтливость или даже невзначай брошенное слово… Хватит того, что она может заикнуться о своей связи с Филиппом Марвье Симоне. Симоне, которая так не любит Жоржа…
Если, конечно…
Тут ее пронзила мысль, сумасшедшая, невероятная. И все-таки… И мысль, поначалу туманная, развилась, обретая все более ясные очертания. И муж, только что любимый и желанный, превращался в злейшего врага. Как только ей не приходило в голову, что все его поведение — маска, что он искусно имитирует чувства. И в постели он вел себя так странно, так непривычно…
Но нет, почему же… Наоборот… Даже вероятнее всего!
Главное — не поддаться влиянию воображения, надо успокоиться и все обдумать. Но мысль точит Элен изнутри все настойчивее, и она не может сосредоточиться. В голове проносятся аргументы в пользу показавшейся сначала безумной идеи. Они хорошо дополняют друг друга, удобно складываясь в мозаику детской игры. Когда Элен рассматривает появившуюся из квадратиков картинку, ее охватывает ужас. Она закрывает глаза, чтобы прогнать видение.
Итак, предположим…
Предположим, что у Жоржа есть любовница, которой он очень дорожит. Жорж не обладает сильной волей и, можно сказать, что если какой-нибудь женщине удалось привязать его к себе, благодаря сильному характеру, то он в полной ее власти. Вдруг эта женщина ее подруга Симона. Обоюдная антипатия, ими афишируемая, старание избегать друг друга — не меры ли это предосторожности, с одной стороны, чтобы обмануть окружающих, с другой — чтобы избежать возможной в этом случае оплошности. Оба прекрасно знают распорядок дня Элен, и назначать встречи, когда она занята, не составляет для них труда.