Валерия вдруг порывисто подошла к Андриану и поцеловала его, чем привела в полное замешательство.
— Я очень хочу, чтобы ты всегда был настоящим ЧЕЛОВЕКОМ, самым лучшим хирургом…
Андриан бросился к своему еще не распакованному чемодану и, торопливо порывшись, достал пластмассовую игрушку:
— У тебя… я нечаянно услышал… малыш, сын… Возьми для него… Я как-то купил… Думал подарить кому-нибудь, у кого дети… Это «Лев озвученный»… Название такое смешное… — сказал и едва проглотил ком в горле.
— Спасибо… — ответила Валерия чуть слышно.
На ее глазах он увидел слезы, но Валерия улыбалась.
Машина стояла у самого подъезда. Валерия села рядом с сестрой. Обе помахали ему — «до свидания». Черная «Волга» тронулась, сразу набирая скорость.
В вечернем небе вспыхнула яркая звезда.
И погасла.
— С тех пор я ни разу не видел ни Валерии, ни Оксаны… Все мои попытки разыскать их оказались напрасными. Писал письма, звонил повсюду, куда только мог… И никаких следов… А этот кооператив… Вы можете не верить, но так оно и есть… В списках я числюсь одним из первых жильцов этого дома, на меня выписан ордер. Никто и не слышал ни о каких геологах… Гипноз? Я чувствую, все это очень сложно, но до сих пор так и не могу себе ничего объяснить… Первые годы было даже страшно… Но со временем… Я женился в тридцать семь… Сына назвали Валерием. Жена не представляет, почему я люблю это имя. Она ничего не знает… Да и я сам тоже. Что я знаю? Кто она, эта удивительная Валерия? И Оксана?.. И почему именно мне они решили преподнести такой дорогой подарок? Какое-то фантастическое испытание добром… Вот с тех пор и полюбил я фантастику. — Сосед мой улыбнулся. — Словно пытался найти в ней ответ для себя… Пришельцы из далеких миров, планет… пришельцы из будущего. Смешно, правда? Но вы так внимательно слушали, что могу себя успокоить хотя бы тем, что вы не скучали…
ПРОГРАММА ДЛЯ ВНУТРЕННЕГО ПОЛЬЗОВАНИЯ[11]
— Поверь мне, ты теряешь чувство меры, Андриан… — тихо произнес Михаил.
Андриан хотел было ответить чем-нибудь дерзким, по меньшей мере, колкостью, но промолчал и понурился. В последние несколько недель он совершенно потерял покой, его что-то мучило, то и дело выводя из равновесия. И он никак не мог понять, что его беспокоит.
Близкая весна? Мужское одиночество? Служебные заботы? Неужели все это внове для него? Да нет, уже привык. Даже полюбил свою холостяцкую жизнь с работой, заполненной важными биологическими проблемами, экспериментами… С нечастыми развлечениями и постоянным ожиданием чего-то значительного, возвышенного, какого-то озарения. Полюбил все это той спокойной уравновешенной любовью, которая ничего не требует и сама ничего не дает.
— Тебя всегда нужно сдерживать, — продолжал Михаил.
Его скуластое лицо не могло скрыть затаенного сожаления, сочувствия, а глаза щурились в принужденной улыбке. — Ты часто забываешь, что живешь не среди гомункулусов. Мы — люди, Андриан. И хотя природа для своего развития, как ты любишь повторять, не нуждается в письменных приказах и сводах законов, тем не менее… Тем не менее наши человеческие неписаные законы тоже имеют силу…
Андриан потрогал рукой подбородок, потом машинально достал из кармана расческу и причесался. Руки его сами собой искали дела для себя, он заметно волновался. Но с чего бы это? Пришел к старому другу потолковать о своей работе и вообще…
— Что с тобой, Андриан?
— Ничего, ты просто давно меня не видел.
— У тебя что-то стряслось?
— Нет… — ответил, а про себя подумал: «Может, и стряслось, но только я и сам не знаю, что именно».
Андриан достал сигарету, долго разминал ее, наконец щелкнул зажигалкой.
— Ты говорил о моей помощи… — начал Михаил и задумался. — Я пока не возьму в толк, чем смогу быть полезным… Ведь я — только математик… Погоди, может, ты хотел бы воспользоваться услугами моего «Чародея»?
— Да-да, я думал об этом…
— Так давай сразу же и махнем к нему…
Но тут дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась Валентина — в розовом байковом халате, чуть распахнутом на груди, в пушистых домашних тапочках на босу ногу, заспанная, смотрела на них, как показалось, недоброжелательно. Андриан виновато отвел взгляд и на всякий случай суетливо погасил сигарету в большой пепельнице из распиленного авиационного поршня. Но заговорила Валентина удивительно мягко:
— Ну, чего расшумелись, академики?