15 июня снег, покрывавший льды, повсюду начал таять, так как температура повысилась. Следовало, впрочем, радоваться тому, что он оставался прочным так долго. Начиная с этого дня продвижение вперед стоило огромного напряжения как для людей, так и для собак. Подмороженное месиво из воды и снега, по которому приходилось идти, было далеко не приятной дорогой. Иногда люди шли по колено в этой каше.
Нам удалось добраться до пролива Фолс утром 18 июня, и мы разбили палатку как раз в то время, когда начался проклятый дождь, не унимавшийся большую часть дня. Продвинувшись вперед на несколько миль по льду Длинного озера, мы поняли, что идти этим путем невозможно. Итак, мы вытащили сани из растаявшего льда и оставшиеся до корабля 16–17 миль решили пробираться сушей. Несчастные собаки так измотались и изранили себе лапы, что отказались следовать за нами и остались у саней. После крайне изнурительного карабканья по холмам и покрытым снегом равнинам мы сразу приободрились, увидев наш бедный, дорогой, покинутый «Фокс». На его палубу мы ступили 19 июня, поспев как раз ко второму завтраку.
По возвращении на корабль я осведомился прежде всего о Хобсоне. Он оказался в еще худшем состоянии, чем я предполагал. Хобсон возвратился 14 июня и не мог уже не только ходить, но и стоять без посторонней помощи. Впрочем, на корабле он уже начал поправляться и был в прекрасном настроении. Кристиан застрелил несколько уток, которые вместе с консервированным картофелем, молоком, крепким элем и лимонным соком были великолепной диетической пищей для больного цингой. У всех остальных людей здоровье было относительно в порядке; слабые признаки цинги появились только у двух-трех матросов. Судно оказалось чистым и нарядным, насколько это было возможно в тех условиях, и все люди охотно и хорошо выполняли свои обязанности в мое отсутствие.
Врач сообщил мне о смерти Томаса Блэкуэла, корабельного стюарда, последовавшей пять дней назад от цинги. Томас был болен цингой еще в апреле, когда я собирался в поход, и врач, несомненно, испробовал все средства, чтобы добиться его скорейшего выздоровления и поднять ослабевшие силы. Но больной потерял надежду на выздоровление и интерес к окружающему. Под конец Томаса насильно выводили на палубу подышать свежим воздухом.
Товарищи Блэкуэла слишком поздно сообщили нам, что он брезговал пищей, приготовленной из консервов, и всю зиму питался одной соленой свининой! Все же смерть Томаса показалась всем внезапной: он вышел на палубу в полдень для обычной прогулки, и его нашли там мертвым. Мы похоронили Блэкуэла рядом с другим нашим товарищем по плаванию — Брэндом.
Новости об успехах в поисках, которые велись в южном направлении, сильно обрадовали наш маленький экипаж. Теперь все мы хотели только одного: скорого, благополучного возвращения Янга и его партии.
Капитан Янг начал свои весенние поиски 7 апреля, отправившись на санях с четырьмя спутниками. Вторые сани тащили шесть собак, управляемых гренландцем Самуэлом. Обнаружив проход[94] между островами Принца Уэльского и Виктория, Янг решил продолжить свои исследования и отправил обратно на корабль одни сани, палатку и четырех человек, чтобы сберечь провиант. И вот 40 дней Янг путешествовал только с одним спутником (Джорджем Хобдеем) и собаками, отдыхая на остановках в снежных хижинах, которые они вдвоем сооружали, как умели.
Чудовищное напряжение и усталость, отвратительная погода и крайне труднопроходимая береговая линия, вдоль которой ему пришлось идти, — все это сильно подорвало его здоровье. Янг вынужден был вернуться на корабль 7 июня за медицинской помощью, с тем чтобы, несмотря на трудности, возобновить свои изыскания как можно скорее. Доктор Уокер сильно противился решению Янга вторично покинуть корабль, считая, что его здоровье недостаточно восстановилось. Тем не менее, почувствовав себя несколько лучше, Янг с рвением, не знающим границ, отправился завершать свои поиски, захватив обе санные упряжки.
Предполагавшийся срок возвращения Янга уже прошел, а трудности переправы с запада усилились. Утром 25 июня я отправился с четырьмя матросами к скале Пеммикан, надеясь встретиться там с Янгом и облегчить его возвращение. К нашему удивлению, вся вода исчезла с ледяной поверхности Длинного озера и путь по нему был превосходен. Мы нашли оставленных собак спокойно лежащими около саней. Они набросились на пеммикан и сожрали то небольшое количество, которое не хранилось в банках, а также ворвань, несколько кожаных ремней и чайку, которую я подстрелил, пробуя ружье. Но сухари им явно пришлись не по вкусу. Несчастные собаки! Тяжелая у них жизнь в этих краях. Даже добрый гуманный Петерсен отказывает им в чувствительности. Он развивает теорию, что эскимосскую собаку можно бить по голове любым самым тяжелым предметом и она от этого не пострадает.